это зависть, бессердечность?Когда мы любим не навек,
мы этим обижаем вечность.
Можно все еще спасти
Сплетни могут все смести,
как недобрый ветер,
можно все еще спасти,
если им не верить.
Можно все еще спасти.
Мы друг другом жили.
Ты меня не отпусти
в руки, мне чужие.
Можно все еще спасти.
Как на льду все тонко.
Ты любовь перекрести,
будто бы ребенка.
Соблазняют нас пути,
скользкие, как змеи.
Можно все еще спасти,
если быть умнее.
Равнодушием не мсти.
Нас разрушит злоба.
Можно все еще спасти,
если живы оба.
СССР – ФРГ – 1955 год
(репортаж из прошлого века)
Как зритель, перестрадавший этот матч,
и как бывший солдат, скажу, что для нас он
был один такой в XX веке.
Хочу поздравить Россию с такой командой.
Вдруг вспомнились
трупы по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.
Простившие родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды, —
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам —
и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть —
стыд и срам!»
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону «Динамо» —
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.
Катили и прямо и наискосок,
как бюсты героев,
кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок,
из их фронтовых алюминьевых фляжек,
а тянет пригубить скорей, без оттяжек,
лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный,
по вкусу обмылочный,
и может, опилочный —
из табуретов страны Советов
непобедимейший самогон,
который можно,
его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.
И даже египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,
как с грохотом катят в Москве инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либ́ ерти
за фронт припоздавший Второй со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те —
виденьем отмщения
на
