чистенько выбриты:«Тетя, куда едут крыши?»
Но непонятно – слышит она
или не слышит.
Так я в своем детстве
спрашивал что-то у статуи Ленина.
А она не ответила.
Может, в ответе была не уверена.
Коммунизм потерял почти все,
и так надоел всем на свете.
Капитализм захватил почти все,
и тоже всем надоел…
Дети, придумайте что-нибудь третье,
чтобы мир, заскучав,
окончательно не одурел.
Спите, дети, тише, тише.
Пусть у взрослых едут крыши, —
так задумал кто-то свыше.
А у вас крыши пускай не едут —
лучше вы изобретите этот…
То есть…
Как его?
Да нет, никакой не метод…
Но ради Бога что-то попроще.
То есть
просто-напросто то,
где главное – совесть.
То есть, самое то,
то есть, мир тот самый,
где никогда не разводятся папа с мамой.
Памяти Владимира Мотыля
Фальшь была многорука, как Шива,
Опошляла и песни, и флаг.
И романтика маршей фальшиво
Заглушала хрипящий ГУЛАГ.
И с нелегкой судьбою Володя,
А с фамилией легкой – Мотыль,
Воскресил нам в прорыве к свободе
Ироничной романтики стиль.
Но с иронией вот что бывает —
С финкой ненависти под полой
Злой иронией лишь убивают,
А от злобства спасают – незлой.
Напрягалось чиновное быдло,
На просмотре угрюмо сопя
При словах «За державу обидно!»,
А обиделось вдруг – за себя.
И глядели на фильм косовато,
Да вот Бог его, видимо, спас,
Потихоньку шепнув космонавтам:
«Перед взлетом крутить каждый раз!»
Самотрусость – вот наше наследство,
Да и самозловредство притом.
Это русское самозапретство
На все то, чем гордимся потом.
Все невыигранные битвы
Оттого, что к себе все сведя,
При словах «За державу обидно!»
Обижаемся лишь за себя.
А еще – иногда так постыдно,
Что не стыдно нисколечко тем,
Кому лишь за державу обидно,
И всем ясно, что им, очевидно,
За людей не обидно совсем.
«Корпоратив»
«Сплошные буржуи на сцене
поют для буржуев за столиками.
Не все и не всех еще съели.
Дальнейшее – за историками.
Неужто поэтам России,
что были мятежны веками,
придется для буржуазии
прислуживать массовиками?»
Так думает могиканин
российской
