угадали-с. А хотите, дам вам подсказку? – любезно предложил Псковский, изрядно порадованный Аркашиной сообразительностью.
– Нет, я хочу догадаться сам. Мне предложено удавиться без посторонней помощи?
– Так точно-с! В яблочко-с!
– А если я, допустим, откажусь это делать или проделаю такой фокус с вами вместо себя?
– Тогда одна вам известная молодая особа будет обречена испытать на себе всю тяжесть гнева почти что небесного. Ну как, я вас убедил-с?
– Пожалуй, – бодро согласился Аркаша, причмокнув от одного ему понятного воспоминания. – Ну давай, что ли, свой шнур – или что там у тебя.
Полковник тотчас же вытянул из-за ворота корсетный шнур.
– Чей-то подарок? – спросил Аркаша.
Подобный шнур среди всех дам Российской империи он встречал только у Дарьи и государыни.
– Подарок женщины – молодой, красивой и знатной, – с лукавинкой в голосе произнёс Псковский.
– Слышь, брат, ты у государыни нынче в фаворитах-то? – полюбопытствовал Аркаша, прилаживая на шее удавку.
– Да как будто-с, – не без гордости отвечал полковник.
– Тогда сохрани этот шнур, – посоветовал Аркаша, – он тебе ещё пригодится. Размер ворота сорок первый? Значит, будет тебе в самый раз.
– Дозвольте помочь вам испустить дух? – спросил тронутый заботой полковник.
– Не надо, братец: побереги силы.
«Эх, разведи нас, Господи, на этом свете и сведи на следующем», – вздохнул Аркаша.
И, намотав на кисти рук концы удавки, он медленно потянул их в разные стороны.
– Мне приятно, приятно, – шептал холодеющими губами Аркаша, разметавшись по простыням и широко раскинув беломраморные колонны ног. – Мне никогда ещё не было и не будет уже так хорошо, и я хочу умереть и унести с собой это сладкое ощущение любви и печали – любви к Божьим творениям и печали по их неизбежному несовершенству.
11. Трое в городе, не считая Зомбинов + 12. Все персонажи из твоих ночных кошмаров
В трудную для друга Аркаши минуту Павел пришёл к нему с бутылкой и банкой, полной консервированной кильки в ароматном томатном соусе.
– Давай выпьем, – по-партийному прямо предложил Павел. – Где у тебя консервный нож?
– Ценю твою жертву, – признался Аркаша сызмальства не пившему Павлу. – Но коммунист не должен жертвовать принципами даже перед лицом вечности. Мы сделаем так: бутылку – мне, банку – тебе.
– Вечная память Ганге, – проникновенным голосом сказал Павел, поедая рыбин столовой ложкой. – Другой такой нет и не будет.
Аркаша молча осушил гранёный стакан. Говорить о Ганге он не мог, но слушать хотел.
– Эх, хороша рыбка! – сообщил Павел, вылизывая банку. – Как ты один?
– А я не один, – ответил Аркаша, допивая подарок. – Со мной земляне.
– Хорошо, что ты не один, – обрадовался
