сочинение, придуманное из ниоткуда ожившей фантазией моей души..
***
Интересно, что скажет мой коллега по кочегарке, дед Корнелий Остапович, когда я это прочитаю ему вслух?.. Он, Корнелий Остапович, после опубликованного в газете моего рассказа о нём, стал cпокойнее и терпимее к происходящему в городе. Стал подолгу задерживаться на работе после сдачи мне смены, просил написать что−нибудь ещё.
– Хочется жизни, непохожей на нынешнюю! – говорил он. – Только это вернёт нам уверенность в завтрашнем дне! Ты, пожалуйста, пиши, не переживай, что никто нигде не напечатает, Я это запомню!
А после прочитанного со свежего листа писчей бумаги очередного рассказа
МАТЕРНИЙ СЫН
«У него мать такая была – с устойчивым, глобальным комприветом. Когда мир узнал о первом полёте в космос советского человека и ошеломился, она написала в Кремль письмо: «Поздравляю и, канешно, радая до плачу, но зачем же рисковать лучими сынами – им надо строить коммунизм. А я уже старая – што будет, то и будет – пошлите у космос меня. Хоть какую пользу а сделаю и сынов наших уберегу от случаев. Очень про это просю и благадарю за ранее»
А поскольку она считала, что для пользы дела космический корабль должны построить за её счёт, то «за ранее» продала козу и порезала всех кур (жареную птицу собиралась взять с собой, в космическую дорогу)…
Он был похож на эту свою мать: с мечтой о неизбывном и с неутомимым желанием лезть во все большие дела. Причём, лез он в эти дела, как в свои собственные, без оглядки.
Например, он всем сердцем переживал за судьбу американских индейцев:
– Что они там, в своём Белом доме, не понимают, чем всё это грозит человечеству? Вначале выгнали подлинных хозяев своей земли в резервации, а потом же захотят и наши земли заграбастать! – кричал он в молодости в сельской очереди за привезённым чёрным хлебом.
Селяне, в основном безграмотные старушки, видевшие в своей бревенчатой жизни только один белый дом – местный сельсовет – не верили своим ушам:
– Чаво?! – недоумевали они. – Каво выгнали?!
– Индейцев!
– Не балаболь! – отмахивались те, успокоившись, – в наших местах индюшек сроду не водилось, каво там выгонять?
А он переживал. И уже выражал свою озабоченность по поводу положения дел на Ближнем Востоке:
– Не могу понять, жаловался он в зрелом возрасте соседу Петру, кто там прав, кто виноват? Если, допустим, правы евреи, то надо всему мировому правительству ихнюю сторону и кончать эту историю, а если наоборот, то, значит, и делать надо всё наоборот. Что за проблемы придумали эти политики – всё ж просто, как дважды два!
– А тебе-то что? – не понимал его Петро. – Где эти евреи и где ты!
– Так люди ж там! – со скорбью в голосе отвечал он. – И гибнут от ракет.
И кипятился, и возмущался всяческими поползновениями мировых реакционеров на справедливость:
– Ты ж посмотри, что творят эти гады с Ливией! –
