Террид. – А если вдруг даже и решится вызвать, лейтенант никогда не примет вызова, вы же его знаете.
– Почему? – удивился Жак, невольно забывая как о начавшемся конфликте, так и о данном самому себе обещании не думать о дядином ученике. – Это… очень странно…
– Да он вообще странный, и странно, что вы до сих пор не заметили этого, – сказал де Террид. – Уж простите за каламбур.
– Мы встречались всего один раз, – пробормотал молодой человек. – И я совсем не знаю его. Но буду благодарен, если расскажете.
– А, ну да, он же знакомец вашего дяди, – кивнул кадет. – Де Бемо говорил…
– Да, мой дядя когда-то был учителем д’Артаньяна. Это постыдно, что я воспользовался их знакомством?
– Да нет, – де Террид пожал плечами. – Наоборот, вам повезло, что у вас оказался в знакомых, пусть и отдалённых, сам лейтенант королевских мушкетёров.
– Иначе в эту роту не попасть, – хмыкнул де Пави, а де Ранкунь, тот даже зубами скрипнул:
– Хотелось бы мне знать, кто, на самом деле, стоит за нашим лейтенантом. Вы же не будете утверждать, будто верите в сказку о том, что его поставили над нами только потому, что его отец когда-то там сто лет назад знавал де Тревиля?
– Почему нет? – де Мелен пожал плечами. – Многие из нас пришли в эту роту именно таким путём. А что до д’Артаньяна, то никто, по-моему, не сможет упрекнуть его в том, что он незаслуженно носит мушкетёрский плащ. А вы, де Ранкунь, просто предвзяты, что вовсе не украшает.
Беарнец насупился, однако ничего не ответил: Жак уже не раз замечал, что де Ранкунь предпочитает задирать других солдат, однако никогда не доводит дело до непосредственного выяснения отношений. То ли боится, то ли получает удовольствие уже от того, что просто портит людям настроение, чёрт его разберёт.
Вместе с тем обстановка как-то сразу разрядилась, и разговор потёк более спокойно.
– Вы, д’Эстурвиль, – говорил между тем Эшероль, – запомните одно: распоряжения нашего лейтенанта следует выполнять беспрекословно. Не пытайтесь спорить с ним или делиться какими-то своими соображениями: его это не интересует. Просто качественно выполняйте свои обязанности, и будет вам счастье.
– И не смотрите, что он выглядит, как подросток, – поддержал товарища де Террид. – Д’Артаньян может быть крайне жёстким и злопамятным. Вот, например, почему я до сих пор хожу в кадетах, как думаете? Да потому, что командир до сих пор не желает забыть некоторые мои… промашки в обращении с оружием… во время осады Ре.
– Но вы, я вижу, вовсе не в обиде? – Жак улыбнулся невольно, чувствуя, что земляк нравится ему всё больше.
– Нет, ничуть, – тот пожал плечами. – Я же сам виноват. А д’Артаньян… он, конечно, как я уже сказал, может быть жестоким… но несправедливым – никогда.
– И не вздумайте впутаться в какую-нибудь историю с дуэлью, – продолжил следом за лионцем де Мелен. – Уж не знаю, по какой такой причине, но д’Артаньян на дух не переносит дуэлянтов. Он безо всякого сожаления отдаст вас в руки правосудия.
