она и стала тереться лицом о мою грудь. И моё тело предательски приняло эти ласки.
– Вечно вы вздор болтаете, Уотсон. Подобными словами просто так не разбрасываются. Пустите, мне холодно.
– Но ведь вы вся горите, – она подняла на меня лукавый нежный взгляд. – Зачем же вы так резки? Вы же любите меня? Как женщина женщину.
– Что? Это как? Вы рехнулись?
– Я всё знаю. А теперь, после того как миссис Хадсон всё мне рассказала о вас…
– Глупая провокация скучающей бездельницы. Нашли кого слушать! Ну, я устрою старой карге!
– Пусть провокация. Теперь не всё ли равно? Лучше обнимите меня скорее! – Она вдруг прямо через рубашку стала покрывать поцелуями мою грудь. – Любишь меня? Скажи, что любишь. Скажи! Скажи!
– Какого?.. – я хотел оттолкнуть её, но, вместо этого, руки почему-то сами обняли её – вцепились в столь желанное тело и не собирались отпускать. Она вздохнула, видимо, не ожидая, что я так крепко стисну её. – Люблю! Люблю! Люблю!
Мне хотелось, чтобы она стала моей, хотелось обладать ею, хотелось, чтобы она принадлежала мне. Я приподнял её и, скорее положив на постель, дрожащими пальцами стал расстёгивать и стаскивать её одежду.
– Я хочу знать, что это такое. Покажи мне, как оно бывает, – прошептала моя возлюбленная.
– Элементарно, Уотсон…
Я не слышал своего голоса. Мне показалось, я его лишился и мой ответ прозвучал только у меня голове. Возможно, всё действительно происходило лишь в моём воображении.
Сколько я грезил о таком блаженстве! Как часто мне хотелось раздеть её, увидеть нагой, абсолютно без одежды – чтобы восхититься и, словно дар, принести ей моё благоговение, моё преклонение. Мне хотелось бережно ласкать её, покрыть поцелуями всю: от пальчиков на ногах до кончиков ушей, до самой макушки – или наоборот. Потому что каждая клеточка её тела мне была одинаково дорога. Мне хотелось доказать ей, что в моей страсти нет ничего грязного или низкого, что я люблю её всю, целиком – вовсе не за то, что у неё некие соблазнительные формы, а за то, что она – это она.
Как чисты и воздушны были мои мечты! Все они словно вмиг улетучились, когда дошло до дела. С жадностью скряги я целовал её восхитительно мягкие прелести. Руки мои, одеревеневшие от перевозбуждения, словно помимо воли лихорадочно обнимали и ласкали её, уже не соразмеряя сил. Любовное исступление полностью овладело моим рассудком, но я чувствовал, как её тело страстно отвечает мне, видел, как она закрыла затуманенные глаза и прекрасное лицо её исказила гримаса сладострастия. Я припал к её полуоткрытым губам и чуть не задушил её нежностью, едва не задохнувшись сам. Она забилась подо мной и наконец начала замирать. Утолив первую страсть, я крепко прижал её к себе и продолжал неторопливые ласки: ни на секунду не хотелось отпускать её. Я лепетал невероятный любовный бред – и мечтал бы вечно бредить так.
– Как хорошо! – выдохнула она.
Я улыбнулся, гладя и целуя линию роста
