хитрого и подлого. Но дело в том, что в свое время оба этих воина выпросили у жреца обещание никогда не называть их в числе кандидатов на «избранника жребия». Вот сейчас-то и пришло время рассчитываться за это обещание, поскольку оба они теперь нужны были ему.
– Хочу напомнить вам, славные викинги, что «гонец к Одину» никогда не уходил от нас по принуждению. «Избранник жребия» хоть сейчас может отречься от своего пути в Валгаллу. Да-да, он имеет такое право. Ты слышишь меня, Бьярн Кровавая Секира?! «Избранник жребия» может отречься от «ладьи гонца». Ибо это не плаха для преступника, а жертвенник для избранных богами.
– Это – жертвенник только для избранных, кхир-гар-га! – все никак не мог угомониться великан Льот, с легкостью перебрасывая при этом из руки в руку тяжеленную секиру.
– Но если кто-то из вас считает, – старался не обращать на него внимания Торлейф Божий Меч, – что он заставит всех нас отречься от жертвоприношения, угрожая жребием самому жрецу, то он ошибается. Да, еще никогда в истории Норвегии «гонцом к Одину» жрец не становился, поскольку ни одна норвежская община не могла позволить себе хотя бы на один день остаться без своего духовного вождя. Но если среди вас не осталось больше ни одного настоящего воина, я хоть сейчас готов стать на колени посреди этой каменной плахи.
– Жрец готов стать «гонцом к Одину», он готов подняться на плаху, кхир-гар-га!
– Я уже поднялся на нее, недоумок, – проворчал жрец.
– Он уже… – начал было Ржущий Конь, но даже он запнулся на полуслове, встретившись с испепеляющим взглядом Рьона Черного Лося.
– Ты свободен, Бьярн Кровавая Секира! Неси позор своего отказа от воли жребия вместе с их крестом и Христом! – указал жрец на королеву и ее свиту. – И пусть род твой помнит о твоей «храбрости». Я сказал: ты свободен, Бьярн! – выкрикнул он так, что едва не захлебнулся собственным криком.
18
Почему этот приземистый длинношерстый конек вдруг вырвался из рук княжеского конюшего Богумила; как произошло, что медлительный, ленивый пони, за смирный нрав свой прозванный Коськой, неожиданно взбунтовался и во всю прыть понесся с маленькой княжной Елизаветой в седле в сторону речной поймы, этого понять не мог никто. Конюший с криком бросился догонять, двое крестьян, оказавшихся неподалеку, попытались бежать наперехват ему, но и они тоже не успели преградить путь беглецу, который с ходу бросился в реку и поплыл на тот берег.
Маленькая княжна сильно испугалась, но, бросив поводья, ухватилась за высокий передний край седла и молчаливо пыталась удержаться в нем.
– Спрыгни с него, спрыгни! – кричал ей юноша-рыбак, занимавшийся ловом у того берега реки, пока пони шел по мелководью, затем советовал: – За гриву хватайся! – пока лошадка резво переплывала глубокую часть русла.
Он сумел
