style="font-size:15px;"> Граф хорошо представлял себе, кем может быть возлюбленный Мишель. Ему было известно, что некий богатый и влиятельный джентльмен заинтересовался мадемуазель Латур еще до того, как в ее жизни появился он сам. Мишель бесстыдно смеялась над своим далеко не юным обожателем, но ведь он был так богат и щедр! И, не силах удержаться, продолжала принимать от него подарки…
Граф принял решение: отныне Мишель его больше не интересует. Он отправит ей обычный прощальный подарок, а его секретарь позаботится о том, чтобы она поскорее освободила дом, который граф предоставил в ее пользование.
Среди девушек кордебалета была одна рыжеволосая танцовщица, симпатичная и жизнерадостная, на которую граф давно обратил внимание. Он решил, что познакомится с ней, как только вернется в Лондон. Мишель же отныне перестала занимать мысли Роттингема, как будто никогда и не существовала.
Узкие улицы, по которым граф ехал в своем экипаже, управляя им с завидной сноровкой, были полны карет и прочих средств передвижения.
Женщины в потрепанных платках и соломенных шляпках, нищие с лицами, изрытыми оспой, быстроглазые карманники и молодые люди в высоких бобровых шапках плотными толпами заполняли грязные тротуары.
Граф выехал к роскошным улицам и площадям Мейфэра.
Здесь бесчисленные слуги в шляпах с кокардами и с покрасневшими от холода носами сидели на облучках карет, украшенных гербами их хозяев, или же, опираясь на трости с серебряными набалдашниками, стояли на шатких подножках. За ливрейными лакеями неизбежно увязывались босоногие уличные мальчишки, которые следовали за ними, куда бы те ни отправились. Они бежали рядом с каретами или позади них, рискуя получить удар бичом или удостоиться бранных слов.
Добравшись до семейного особняка Роттингемов, граф вышел из фаэтона и, пройдя мимо вереницы застывших в поклоне слуг, подошел к поджидавшему его дворецкому.
– Принесите мне вина в библиотеку, Мидстоун, – произнес он, – и распорядитесь, чтобы запрягли четверку свежих лошадей. Через полчаса я уеду.
– Ваш багаж, милорд, лакеи уже отправили заранее.
– Превосходно! – воскликнул граф, шагая через вестибюль в библиотеку. Это была длинная комната, окна которой выходили в сад, покрытый ковром цветов.
Лакей принес на серебряном подносе графин с вином и, поставив его на небольшой столик, налил бокал и подал его графу.
Сделав несколько глотков, тот сказал:
– Прошлым вечером я заметил, что один из слуг, кажется, Генри, был неаккуратно напудрен, а его чулки были недостаточно хорошо натянуты.
– Я сожалею, милорд, что не обратил должного внимания на внешний вид Генри до того, как он появился в гостиной, – извинился Мидстоун.
– Почему?
– Почему я не обратил на него внимания, милорд? – помедлил с ответом дворецкий. – Генри приступил к выполнению своих обязанностей чуть позже, чем следовало.
– Так увольте его!
– Уволить, милорд?
В голосе Мидстоуна
