так и специалистам в политических технологиях, политикам, определяющим перспективы развития страны во всех сферах.
Нас интересует мысль древнерусской культуры и ее средневековья не сама по себе как культурно-исторический феномен, а как прошлое, с одной стороны, наличествующее в настоящем пространственно-временном культурно-социальном континууме [но довольно условно: мы бы сказали, на уровне (в форме) научной и художественной памяти]; с другой — забытое, вынесенное за границы нашего настоящего; с третьей — которое требует вспомнить о нем и включить его в современное настоящее. Прошлое, существующее как неактуальный предмет, — музейный труп культуры (Н. Бердяев). Прошлое, символы и смысл которого распредмечены и актуализированы, всегда будет живым феноменом настоящей культуры. Именно поэтому в качестве предмета исследования нас интересует не просто мысль, имевшая место быть современной в прошлом нашей культуры, а мысль давно ушедших поколений, личностей, которая, будучи онтологизирована в нравственном своем содержании в живущей и дышащей сегодня культуре, поможет и помогает ориентироваться в таком аксиологически разнообразном мире.
На наш взгляд, эта проблема стоит сегодня довольно остро. Как соотнести прошлое, настоящее и будущее культурно-социального исторического процесса? Человек, поколение, та или иная эпоха решают данный вопрос по-разному. В отношении прошлого можно выбрать следующие позиции. Во-первых, признание прошлого доминирующей ценностью (вариант развития китайской, в частности, культуры с ее культом мертвых, предков). Во-вторых, объявить о разрыве с прошлым, отречься от него за «ненадобностью и ретроградством» (ряд тоталитарных государств XX столетия). На наш взгляд, эту позицию можно заявить и даже осуществить на практике, но лишь частично и ненадолго. В-третьих, следовать и объективно, и субъективно диалектическому принципу (закону) преемственности в культурно-историческом развитии.
На наш взгляд, именно третья позиция верна в отношении нашего духовного культурного наследия. Русский человек, живший многие столетия в культуре доминирующей традиции, с XX столетия показал себя человеком крайностей. Сегодня в нашей культуре доминирует второй принцип разрыва прошлого с настоящим, а через этот разрыв — и с будущим. Сегодняшний человек, устремив свой интерес, как он полагает в массе своей, в будущее (стремление накопления капитала, «собирания» материальных благ при разбазаривании материальных культурных ценностей), желая «забить» себе и своим детям «место под солнцем» (все более значительное и комфортабельное), на деле живет настоящим. Разрушив нравственную основу духовности как соборного идеала, наш народ разрушает свое будущее, а не созидает его. Египтяне создавали, возвеличивая, казалось бы, духовное начало, великие материальные ценности, затрачивая на это огромные материальные (и физические в том числе) усилия, — но каждый для себя, кто мог, строил пирамиду повыше и в мир мертвых уходил поближе к
