если мы до сих пор не встречались?
– Я столько о вас слышал, – ответил он, – что мне кажется, будто мы знакомы всю жизнь.
Ему было всего двенадцать – мальчишка еще, – но по какой-то необъяснимой причине от слов Фернандо Арагонского у меня перехватило дыхание.
– Фернандо приехал отпраздновать с нами рождение моей дочери, – сказал Энрике. – Завтра он будет замещать своего отца, так как король Хуан страдает катарактой и не в состоянии проделать столь долгий путь. Надеюсь, мы можем рассчитывать на вновь обретенное согласие между нашими королевствами. Слишком много было раздоров, несмотря на общую кровь.
– Конечно, ваше величество, – ответил Фернандо, продолжая смотреть на меня. – Нам действительно требуется согласие, особенно сейчас, когда французский паук стучит в наши ворота.
– Внешняя политика устами младенцев, – расхохотался Каррильо.
Однако Энрике мрачно ответил:
– Он прав. Ни Арагон, ни Кастилия не могут позволить себе войны с Луи Французским. Нам действительно нужен мир.
Фернандо неожиданно повернулся ко мне:
– Вы отужинаете за нашим столом, ваше высочество?
Я поколебалась, глядя на короля. Энрике улыбнулся:
– Почему бы и нет… – Не договорив, он застыл как вкопанный.
Я удивленно проследила за его взглядом.
К нам скользящей походкой приближалась женщина с высоко поднятой головой. Стоявшие в проходе к трону придворные склонились в почтительном поклоне. Она шла с плавной грацией, ее стройные бедра охватывал рубиново-золотой пояс, подол бархатного платья цвета слоновой кости был украшен узором из драгоценных камней. За ней следовали женщины, пытавшиеся до этого прислуживать мне в casa real.
Мне незачем было спрашивать, кто она. Я тоже преклонила колени в глубоком реверансе.
– Энрике! – с упреком проговорила королева Жуана. – Я понятия не имела о том, что уже прибыли гости. Почему ты ничего не сообщил? Я как раз укладывала нашу pequeñita[19] спать.
Она ослепительно улыбнулась Альфонсо, который покраснел как рак, а затем перевела взгляд на меня.
Трудно было представить, что эта женщина всего минуту назад отошла от колыбели младенца. Невозможно даже поверить, что она вообще когда-либо рожала: стройная, как тростинка, с безукоризненно уложенными вьющимися темно-каштановыми волосами, среди которых виднелись нити жемчужных зерен. Безупречную кожу лица подцвечивали пудра и румяна. Особенно поражали ее глаза, черные, словно оникс, и широко расставленные; их блеск подчеркивали густо подведенные черной тушью ресницы. Королева выглядела словно совершенное творение скульптора.
– Встань, дорогая, – промурлыкала она. – Дай мне взглянуть на тебя. Ты так выросла. Уже почти женщина. А мы ждали маленькую девочку в кудряшках.
Она поцеловала
Малышка
