чтобы посидеть и почувствовать, как это – быть за рулем: он всегда мечтал иметь мотоцикл. Но как только он вцепился в рукоятку акселератора и нажал на рычаг сцепления, непонятно почему мотоцикл завелся. Он прыгнул вперед, описав дугу вокруг столба, к которому был прикован, а Суфи слетел с седла и угодил в лоток с фруктами. На сей раз он легко не отделался: повредил спину и ногу и некоторое время с трудом вставал на колени для молитвы.
Целыми днями мы были на рынке вместе с другими мальчиками хазара, и на обед мы скидывались на греческий йогурт, зеленый лук, несколько штук нан тандури – круглых лепешек, выпеченных в глиняной печи, еще покупали какие-нибудь фрукты или овощи, если хватало денег.
В общем, так.
Я по-прежнему работал на Лиакат-базаре, потому что ничего лучше найти не мог. Я никогда бы не вернулся в самават Кгази, потому что потерял бы Суфи и других друзей, – но работа на базаре мне совсем не нравилась. Это же не то, что иметь свой магазин, куда люди приходят и просят то, что им нужно, а тебе только надо встречать их и быть любезным. Нет, здесь ты подходишь к людям, становишься с ними рядом, пока они работают или думают о чем-то другом, и твердишь: “Купите, купите, пожалуйста”. Тебе приходится быть назойливой мухой. Разумеется, это никому не нравится и к тебе относятся плохо.
Мне не нравилось вести себя назойливо. Мне не нравилось, что ко мне относятся плохо. Но всем (и я не исключение) хотелось жить, а чтобы жить, мы иногда вынуждены делать то, что нам не нравится.
Как-то мне пришла в голову оригинальная мысль, как заставить покупать мой товар, и дела пошли в гору. Я подходил к тем, кто был с детьми, надкусывал булочку, не раскрывая ее, оставлял след зубов на обертке и, пока взрослые смотрели в другую сторону, совал в руки ребенку, а затем говорил родителям: “Смотрите, он взял булочку без разрешения. И надкусил ее. Вы должны заплатить”. Или же я щипал малыша за руку – легонько, чтобы следа не осталось, но ребенок заплакал, – и говорил родителям: “Возьмите что-нибудь, чтобы ребенок успокоился”.
Но все это шло вразрез с третьей заповедью мамы: не обманывай.
Кроме того передо мной постоянно вставал вопрос: где ночевать? Когда наступала ночь, мы с ребятами отправлялись в разные мрачные трущобы на окраинах Кветты и там прятались. Заброшенные дома, почти руины. Наркоманы за машинами. Костры. Мусор. Я был очень грязен, но каждое утро, прежде чем искать, что бы поесть, я шел в мечеть помыться, а потом проходил мимо школы – той самой.
Я не пропустил ни одного дня. Как будто не хотел прогуливать.
Однажды вечером я поговорил с оста саибом, хозяином магазина, на которого я работал: сообщил ему, что хочу уйти и поискать другую работу, но спать на улице я больше не могу.
Он молча взял лист бумаги и сделал расчет. Сказал мне, сколько я заработал за это время. Я ушам своим не верил. Из сумки он вытащил банкноты и монеты и протянул мне. Порядочная сумма. Никогда в жизни у меня столько не было.
Потом добавил:
