появится.
– Хорошо, – согласилась Даша. – Тогда пошли. – Она обвела мужчин предупредительным взглядом. – Только я не могу быстро.
– Конечно, конечно, – подхватил Валентин. – Да и мы очень устали.
И они пошли. Даша впереди, Валентин и Домотканов за нею. Если Даша считала свой шаг не быстрым, то какой же тогда у неё был, когда она не хромала? Валентин с Домоткановым еле поспевали за её покачивающейся невысокой и крепкой фигурой. Но, может быть, они и вправду очень устали, отмахав сегодня не один десяток подъёмов и спусков.
7
Дашина башня чем-то была похожа на саму Дашу, хотя чем именно, Домотканов заметить не мог, сколько ни глядел. Дело, по-видимому, заключалось не в этих непритязательных серых стенах с узкими прорезями вместо окон, а в чём-то другом – в том, что теперь всё вокруг новой знакомой было похоже на неё.
Четыре немного сужающиеся кверху стены из крупных, плотно уложенных блоков, наверху, чуть нависшая краями, площадка, огороженная высокими массивными зубцами, по углам рвущиеся ещё выше разноцветные флаги с пёстрыми лентами на остроконечных древках. Словно четырёхконечные звёзды, прорези в два ряда-этажа. Входной двери, как и привычных окон, не было, вместо неё зиял небольшой арочный проём прямо над густой высокой травой. Эта густая трава, незаметно сменившая мхи, изумрудной волной разбегалась от башни по всей верхушке холма, как от брошенного в воду камня. С обратной стороны башни подступала, по-видимому, обязательная яблоневая роща с крупными зелёными яблоками на согнувшихся от их обилия ветвях. Всё было хорошо… хорошо, вдруг поймал себя Домотканов на слове, если бы… Он взглянул на почти слившуюся с травой фигурку Даши, которая в следующую минуту, мелькнув палкой, нырнула в проём и исчезла. Ничего не оставалось, как последовать за хозяйкой.
Подошвы застучали по гладким широким плитам, покрывавшим пол башни. Резаный свет падал из узким, но многочисленных бойниц и квадратного люка наверху в углу потолка. Света было достаточно, чтобы разглядеть громадное помещение во всю внутренность башни. Его три стены занимали свисающие между бойниц полотнища стягов. На одних были изображены красно-сине-белые шевроны, как стрелы, нацеленные на потолок, на других – крупные чёрные и белые клетки, отчего полотнища напоминали шахматные доски великанов, на третьих красовались переплетённые серебряные и золотые кольца – возможно, в честь кольчуги; были стяги с изображением щитов из разноцветных половинок, четвертинок, щитов в косую, продольную, поперечную полоску. Среди всей этой абстрактной геральдической пестроты выделялось несколько стягов с рисунками соответствующего оружия: мечей, копий, топоров, алебард, кистеней, кинжалов. Углы средневекового выставочного зала тоже не пустовали, а были заняты не менее внушительными, чем стяги, широкими флагами, свисающими с толстых штоков, укрепленных под наклоном, чтобы получше видеть, что изображено на флагах: громадные львы в различных позах – сидящие, лежащие, идущие, вставшие на задние лапы, летящие в прыжке.
Четвертую, свободную от стягов стену, занимала прилепившаяся к ней чугунная лестница, ведущая к люку.
Дав
