её, Валентин понял, что больше его тут ничего не задерживает.
Сильный удар сотряс пол под ногами, когда он уже находился на втором этаже. Вероятно, свинья с разбегу налетела на стену, дверь или массивную подпорку помоста. Стараясь больше ни о чём не думать, кроме как о завершении плана, Валентин подошёл к опоясанной верёвкой опоре, сбросил вниз булаву, взялся за верёвку, перелез через борт и начал спускаться, упираясь то ногами, то коленями в брёвна стены. Верёвка выдержала, и через пару минут Валентин стоял на земле. Поправить пальто, шапку, взять в руки булаву – и в путь, к далёкой башне на высоком холме. Хотя, нет, набрать яблок на дорогу, теперь моя очередь ими попользоваться.
А вскоре он уже оглядывался со склона соседнего холма на приятно уменьшившуюся башню, без страха прислушиваясь к сокрушительным ударам бронзовых таранов, которые рано или поздно разнесут преграду. Но лучше поздно, чем рано.
4
После недолгих сборов Домотканов и Валентин покинули башню с ржавыми часами и отправились в путь к новой.
Домотканов долго не хотел оглядываться, но наконец всё-таки замедлил шаг и обернулся.
Покинутая башня смотрела ему в глаза пристально и печально. Куда вы уходите? Неужели вы не поняли, что отправляетесь не к соседней башне, а куда-то в безмерную тяжёлую даль, откуда не возвращаются? Вернитесь, пока не поздно. Не глядя куда идёт, Домотканов споткнулся о торчащий из земли камень и едва удержался на ногах, чтобы не упасть вместе со своим недоточенным мечом, который он приспособил вместо посоха, ветровкой, ставшей заплечным мешком с яблоками. Валентин, задумчиво глядящий прямо перед собой, не заметил его вынужденной остановки и, как ни в чём не бывало, шагал дальше. Но куда вернуться? – продолжил разговор с башней Домотканов. – Ведь то, чего я боюсь, уже свершилось, и остаётся лишь пожинать плоды. Он отвернулся от башни и поспешил догнать товарища. Больше он не будет оборачиваться до самого конца пути.
Валентин по-прежнему задумчиво шагал по пологому склону холма, шурша высокими ботинками по блестящей на солнце траве, хрустя под ней мелкими камешками. Он был похож на солдата из старых фильмов со своим свёрнутым в скатку пальто, переброшенным через плечо и связанным за концы ненадёжной бечёвкой от ящиков. Булава, как и меч Домотканова, равномерно, будто стрелка метронома, постукивала вместо посоха по земле. По-видимому, надо было привыкнуть ещё раз, и теперь гораздо глубже, к тому, что с нами случилось, понял его задумчивость Домотканов. А привыкнуть можно ко всему, даже к гораздо более худшему, чем у них. Дай только время.
И они привыкали. Спуск следовал за подъёмом, подъём за спуском. Понемногу, точно через силу, путникам открывались подробности: высокие тёмные ели, чем-то похожие на них такие же тёмные камни, выраставшие тут и там из земли. Словно сторожевые вышки или стрелы, эти редко разбросанные вокруг мрачные ели целились в неподвижное
