Теперь надо почти наощупь выбираться отсюда наверх – туда, где света осталось наверняка побольше. Выбираться и подумать о том, что делать дальше.
Наверху было, конечно, светлей, но явно не надолго, скоро и сюда придёт ночь. Ночь в этом странном месте, возможно, ещё более странная, чем день. Валентин подошёл к бортику и выглянул из-под навеса. Так и есть, неба не узнать, какие-то чужие созвездия. Может ли такое быть во сне? Наверно, может. Кто-нибудь исследовал, чего может быть во сне, а чего никак не может? Дурацкий вопрос, к чему он теперь?
Валентин не заметил, как он тихонько присел на широкую планку перил, взялся для надёжности за подпирающий крышу столб и загляделся на небо, на сливающуюся с ним землю. Просто загляделся без всяких мыслей. Тепло, тихо и как-то неожиданно спокойно, несмотря на всю эту чужбину. Да не такая уж она и чужая, вон знакомая Медведица, а вон голубая Вега, кое-что на месте, как дома, но только кое-что, будто специально. Специально для чего? Непонятно. Никаких подсказок. Что ж, значит, надо их найти, они обязательно должны тут быть, иначе вся эта затея не стоит и ломаного гроша. А так даже в самом из альтернативнейшем из миров не бывает, не говоря уж о снах.
Словно за спиной зажгли лампу – ночную, мягкую. Её серебряный свет залил убегающие вдаль холмы, стрелки елей, слиток озера в долине, отбросил тень на траву перед башней, на окраину яблоневой рощи. Валентин обернулся и взглянул в ясный глаз зависшей в просвете между крышей и бортиком луны. По-чужому маленькой луны, но по-родному такой же серебристой, очаровательной.
Какой-то негромкий шорох отвлёк от неё внимание Валентина и заставил снова взглянуть под стену, на которой он сидел. Три пёстрых свиньи стояли там, сразу же за границей тени, облитые лунным светом. Они без визга и хрюканья смотрели на сидящего на башне человека. Серебряный свет отразился от их задранных кверху пятаков, преобразился в бронзовый и протянулся тонкими лучами к глазам Валентина. Связывающие его и их светлые нити погорели немного и погасли, так как луна поднялась выше. Но этого небольшого времени хватило, чтобы у Валентина к свиньям прошла враждебность. Мы ещё подружимся, пообещал он, а если не подружимся, то расстанемся по-хорошему.
Постояв и поглядев на нового жителя башни ещё немного, свиньи так же молча удалились в свою рощу, вероятно, на ночлег.
Проводив их взглядом, Валентин подумал, что и ему, пожалуй, пора подумать о том же. Он вспомнил, что посреди площадки имеется такой же шестиугольный, как башня, ещё один помост. Предназначенный, по-видимому, на этот раз не для вещей, а для людей. Или и для тех и других одновременно. Валентин приблизился к его тонущему в тени выступу, упёрся в него руками, развернулся и сел. Причём так обвально, что даже стало больно. Только сейчас он ощутил, как сильно устал. Скорее даже не столько от физических нагрузок, сколько от нервных. Их последствия электрическим током пробегали по немолодому уже телу. Понемногу из резких разрядов
