потянулся к ней, чтобы посмотреть, что он задолжал шахматисту, но господин среагировал первым. Резким броском руки в перчатке он схватил обе монеты, посмотрел на свою и с невозмутимым видом ответил:
– Нет.
Пар пришёл в оцепенение.
– Как нет? Я же проиграл! Или вы прощаете мне это? Можно взглянуть, что там выплавилось? – юноша протянул руку.
– Нельзя. Я не показываю противникам их проигрыш. Иначе некоторые вдруг решают, что именно это им необходимо по жизни, как никогда, и кидаются на меня с кулаками, понимая, что лишились этого безвозвратно.
– А как же я вам его дам?
– Ты уже, – лицо старика не выражало ни единой эмоции. – Я же говорил – это такой пустяк, что ты и не заметишь, если у тебя его не будет.
Пар немного напрягся из-за того, что об утерянном им он даже не узнает, но потом его мысли пошли дальше: «Ведь я до сих пор не знаю, где искать ответы». Искоса поглядывая и не скрывая хитрой азартной улыбки, господин спросил, собирая шахматы:
– Ещё партию?
– А? Да… – неуверенно и отрешённо произнёс юноша. Старик придвинул к нему другую золотую монету того же номинала, что и оплавившийся грош.
– Делай ставки.
– А если я хочу знать, что теряю? – спросил Пар, теребя монету между пальцев.
– Тебе это незачем, – с небольшой суетой и поспешностью ответил шахматист, – выбирай цвет.
Но и вторая партия стала сокрушительной для юного странника. Тогда страх обуял его. В первую очередь страх того, что он теряет. Старик же на этот раз не спеша взял свою монету, украдкой посмотрел на её оборот и усмехнулся.
– Что там? – настойчиво спросил Пар.
– Какая тебе разница? Ты всё равно этого уже лишился!
Сдержав волну гнева, Пар:
– Я не буду играть дальше, пока не узнаю, что я проиграл.
Глаза шахматиста поднялись.
– Чувство юмора, – ответил старик, – тонкого юмора. Плоские и посредственные шутки ты понимать будешь, но тонкий юмор – нет. Я не говорю обычно никому, что на обратной стороне монеты, но тебе сделаю исключение.
И он бросил на стол два маленьких золотых диска, на одном из которых была выплавлена лёгкая усмешка, а на втором – кисть и какой-то странный рисунок.
– Первым ты лишился дара рисования, – разъяснил шахматист.
– Но как же? – возмутился Пар, – ведь я вырезаю по дереву. Рисунок – часть моей профессии.
– Значит, ты сможешь вырезать сразу, не нанося рисунка. Радуйся! Сэкономишь время. Таланта к резьбе я у тебя не отнимал.
– Или Ваша монета отнимает не такое уж и ненужное, – предположил Пар.
– У металла нет воли, он не предсказывает судьбу, не видит прошлого. Он находит один из твоих навыков, которым ты не пользовался уже очень давно или к которому относился
