приеме у эндокринолога я узнал, что понижение сахара – дело не столь быстротечное, как того бы хотелось.
− Вам придется ко мне походить с месячишко, а то и боле. Пока же сдадите ряд анализов, − сказала молоденькая, как птенчик, и тонюсенькая, как тростинка, девушка − врачеватель эндокринных заболеваний.
Если же не упускать из внимания существа ею сказанного, а также ее хмурых колючих взглядов и сильных покраснений в белках ее глаз, она была и подающей надежды ведьмой.
Ко всему прочему на лице этого недружелюбного создания отпечатались непреходящая усталость и безграничная раздраженность – не хуже, чем у меня.
Думать дальше о таком враче не хотелось совершенно, но нездоровая худоба девушки вкупе с ее усталостью и раздраженностью упрямо наталкивали на мысль, что у нее не на шутку сбоит щитовидка и пациентам приходится сталкиваться с вытекающими отсюда последствиями: всепоглощающей сосредоточенностью врача на самочувствии собственном, негативно отражающейся на лечении больных.
− Но ходить у меня что-то плохо получается – тромб препятствует, − как бы извиняясь, отозвался я на замечание, что мне “придется… походить”.
− На такси поездите. Здоровье дороже денег, − безапелляционно возразило худющее создание, не скрывая злорадства по поводу нескончаемых трат на такси, мне предстоящих.
− Так я ногу практически не чувствую, и ступня уже похолодела, − промолвил я чуть слышно, неожиданно теряя всякую надежду на выживание.
− Обычное при тромбе дело, − тонко пискнула врачиха и тетрадью с моей же историей болезни отмахнулась от меня, как от надоедливого комара.
Возвратив тетрадь на стол, шариковой ручкой она со стуком поставила в ней точку чернильную, которая заодно обозначала и точку разговорную.
***
Вечером моя въедливая законная половина досконально выпытала у меня − порядком ослабевшего духом мужчины − все детали визитов к медикам районной поликлиники, и с ней случилась истерика.
Она суматошно заметалась по квартире, заламывая руки и что-то причитая себе под нос.
С минутами причитания сделались громче, и я стал их разбирать. “Ох!” – непрерывно восклицала жена и как заведенная повторяла одни и те же, обращенные к воздуху, фразы: “Нога холодная! В ноге нет кровообращения! Плоть же разлагается без него!!!”
Невольно вникнув в смысл произносимых ею фраз, я тоже поддался истерике, но смирной и безропотной: продолжая лежать на кровати, помертвевшим взглядом уставился в потолок.
В душе стенала тоска, а в голове проносились вихри первобытного ужаса, сметающие любое усилие поразмыслить над тем, что бы такое действенное предпринять в сложившейся ситуации.
То, что врачиха-эндокринолог скоропостижно cведет меня в могилу, сомнению не подлежало.
Чтобы избавиться от этой гибельной мысли и груза
