в глазах одни туманы-растуманы стоял… Чай ладно… чай – это так… – явно в подробностях вспомнив утро и сама, женщина вздохнула и продолжила: – Скоро, Коленька, такой разогрев пошел, что и вспоминать, как страшный сон, не хочется… Впервые такое-то и было… Бывало, как? Тихомолочкой пройдёт кто по рядам. Соберет свою мзду – и исчезнет, как будто и не было никого. Ну еще милиционер пройдет… по служебной надобности проверить… с глубоким карманом… А тут вдруг, как саранча, налетели… по рядам разбежались… и давай трясти всех… наглые… до последней копейки вытрясут да ещё и должником объявят! У каждого рожа красная… шире одного места будет… – Казалось, что Наталья Петровна забыла ужас происшедшего утром. В голосе её зазвучали нотки совершенно иные – напевные, сказовые: будто бы не реально пережитое рассказывается – а небыль какую повествует. – К Маше один сунулся: давай, мол! Она ему в лицо: нет у меня ничего! Так и было! Её хозяйка всё, что Маша наторговала,
вытряхнуть успела… Тот ей так нагло и говорит: с нами пойдешь! А сам, упырь, с головы до ног взглядом всю облапал… Ну, думаю, погибла девчонка… Как помочь? – и на ум ничего не идёт… А она как двинет его по роже – тот и свалился с ног… Валяется, а сам вопит: убью! Маша же вышагнула к нему, да как по новой ему звезданёт! У того как только голова в сторону не отлетела! Ну, тут уж мы свои колоба подхватили – и дёру!
Николай Иванович оживленно-сказовый рассказ жены слушал с неподдельным интересом. Время от времени он бросал оценивающе-любопытный взгляд на Машу, до немоты замеревшую под впечатлением, как казалось, совершенно неправдоподобной истории, связать которую с собой не решалась.
Николай Иванович, выждав задумчивую паузу после того, как жена молкла, вдруг, обратившись к Маше, заинтересованно спросил:
– Ты как его ударила?
Маша в недоумении подняла на него глаза. Тот смотрел строго и требовательно. Ответила неуверенно:
– Как по мячу била… – Пояснила: – Когда мяч к тебе летит, его уже, сконцентрировавшись, встречаешь…
– Мяч, говоришь? – твердым голосом уточнил Лебедев. Спросил: – Во что играешь? Или играла?
– В волейбол… со школы… сейчас в институтской сборной…
– Так вот откуда у тебя такая силища?! – восхищенно удивилась Наталья Петровна, но муж осадил её:
– Тут вовсе, Талина, не в силище дело… Тут в умении просчитать удар во время и точно… просчитать до того, как нанести тот удар… – и он в упор
спросил Машу: – Я прав? – та в ответ пожала лишь плечами.
Проснулась Маша рано-ранешенько: слабые сумерки за окнами только-
только набирали силу.
Тихим выдалось утро, обещая быть воскресному дню хрустким и снежным: редкий мягкий снежок, плавно кружа, медленно устремлялся с небес к земле.
Тихо было и в приютившем её доме, где Маша впервые за время, отсчитываемое с лета, почувствовала себя, как в детстве, в безопасности и покое: ничего не подстегивало, не торопило, не напрягало… Потянулась обмякшим, отдохнувшим
