политсовет, я понимаю по-своему, – говорил Солнцев. – С левыми и ультра нам не по пути. Насмотрелись за восемьдесят лет… Так я говорю? – Возгласы в зале.
– А во всех программах партий, как в библии: одни добродетели и моральные кодексы. Не убий, не грабь…
«Не блуди», – дополнил от себя Шкалик.
– …Все говорят одно и то же, а делают один пиар. Вот тут спрашивали, мол, что у нас общего с другими партиями… Надо кончать с этими правыми и левыми уклонистами! Правильно я говорю?
Шум в зале.
– Все должны завтра выйти на площадь и взять плакаты «Отечества». И с ними выбираться. России сейчас так тяжело, что выбираться придётся всем миром. Плакатов хватит всем! Не хватит – Пендяев еще наделает. Мы должны завалить всех конкурентов плакатами! Если кому-то конкретно… не достанется, я свой отдам! Правильно я говорю?
Овация в зале.
– У кого есть вопросы ко мне лично?
И тут же робкий, но настойчивый голос поднял уже знакомую мутную волну ожиданий:
– …А деньги будут давать? – и зал всколыхнулся, точно внезапная морская волна. И впервые проявил сокровенную внутреннюю мощь, оправдывая звание Движения.
– Да погодите вы про деньги! – охолонул оратор Солнцев.
И тогда зал внезапно колыхнул своим девятым валом. Задние ряды поднялись и выдвинулись на авансцену, средние повскакали с мест, передние приняли оборону на себя.
– …я уже на работу опаздываю!
– …после дождика!
– …в регламентном порядке, товарищи!
– …да выведете его там!
Внезапно боковая дверь конференц-зала распахнулась настежь. И вместе с потоком свежего воздуха в неё вошла… влетела… ворвалась диковинная фигура в роскошном белом, широко летящем одеянии. По проходам… рядам… и, казалось, даже вкрест прямоугольной геометрии, ошеломляя аудиторию, она заворожила своим движением зал, заколдовала каждые глаза… Вспышки молний, или тот же мигающий электрический свет, или нечто потустороннее, которому не сразу придумаешь название, – навели столбняк. Миг… другой… вечность ли, а возможно, и вовсе остановленное время, людское сознание затмевало поразительным явлением. Может быть, каменный замок пошатнулся и пополз по швам. А, возможно, неучтённая комета нарушила планетарный ход событий…
– Я Мать-Россия!.. Ваша мать!.. должна… спасти вас от тоталитарного режима! Долой геноцид!.. Я требую покаяния… за Гулаг… и жертвы! Я Мать-Россия! И вы мои дети!.. за всё мне заплатите! Кровь… на моих одеждах! Руки мои в крови!.. Руки прочь от товарища Сталина!.. – и ещё, и ещё что-то нечленораздельное.
Девятый вал откатило назад.
– Мать-Россия… местная, – сдавленно шепнул Шкалику интеллигент. – Сумасшедшая.
– Извините, женщина, у нас тут собрание. Не мешайте, пожалуйста. Приходите завтра на митинг.
