style="font-size:15px;"> МАЗ месил колею и шелестел шинами на коротких отрезках сухой гравийной отсыпки. Лихо взлетал на пригорки и без тормозов устремлялся в тёмные распадки. Цывкин, как циркач в цирке, готовился к трюку.
Он встал-таки на сиденье ногами и, согнувшись «в три погибели», затаскивал стажёра Кешку на своё место. Перепуганный парень вцепился в руль заколоденными руками. Кепка его съехала на лоб и закрыла видимость. Локти уперлись в сигнал МАЗа…
Цывкин просто осатанел. Он больше не контролировал себя. Накопившаяся многодневная усталость нашла долгожданный выход. Злоба обрушилась на ни в чём не повинного паренька, волею судьбы оказавшегося на этом зыбком месте…
Тайга гудела хриплым рёвом МАЗа и равнодушно смотрела, как мощная многотонная машина, выдернутая из дорожной колеи сильной рукой Цывкина, внезапно завалившегося в кабине, в долю мгновения пролетела узкую бровку дороги и всей своей тяжестью, движущейся динамикой, усиленной инерцией движения ударилась о стоящий в низинке кедровый ствол. «О-ох!.. ты… барахты-ы-ы!..» – покатился по тайге стонущий гул.
Тысячи свидетелей могли бы приукрасить бесценными подробностями картину крушения в немой таёжной глуши. Вспугнутые, потревоженные, порушенные и потрясённые, они бы объяснили чрезвычайное происшествие во всех его деталях и со всею своею страстью…. Оцепенели ли их уста, охватило ли остовы столбняком, остановилась ли кровотечение – кто их знает… Однако, они безмолвствовали и бездействовали в подавляющем большинстве. Не считая нескольких десятков кедровых шишек, отбарабанивших по железной кабине грузовика.
Глава XV. СОБРАНИЕ «СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ»
«Глоток свободы можно и не закусывать»
Шкалик ушёл с собрания по-английски. Душа!.. душа не вынесла проявлений провинской политики. А если не душа, так какое ещё место так засвербело, что в голове мигрень ожесточилась?.. А, может, пятки загорелись или где зачесалось, будто гниды взбесились…
…«Какое дьявольское изобретение! Пытка! Будете мимо проходить – проходите рысцой, люди добрые; а проезжать – счастливого пути!» И только – вот ведь наказание! – назвался груздем, присягнувшим Уставу, таскайся на идиотские маёвки… Неужели нет и не может быть избавления от партийной… блин… дисциплины? – так томился молодой политик Шкалик Шкаратин, решивший в одночасье порвать с «Отечеством». И, тихо притворяя за собой дверь неуютного конференц-зала, остановился в вестибюле, чтобы осмыслить принятое решение.
По периферии каменного замка, каковым с первого взгляда казался Дворец прошлой культуры, прилепились жилые высотки и пустыри, и недоделанные парки, и недостроенные площади. Одно лишь бетонное крыльцо, тупой ступенчатый постамент, подвалившийся к фасаду дворца с трех сторон, являлся наиболее законченным произведением зодчества. Киоски, запылённые автомобили, разновензельные,
