в жизни!
Если бы я все-таки стал музыкантом, то посвятил бы этому песню… Может быть, даже не одну! Я спел бы о том, что ребёнок должен быть ребёнком, а не копилкой личных комплексов, несбывшихся надежд и дерьмового опыта взрослых.
***
Он смотрит в зеркало,
Но там лишь чужая коллекция
Историй, рассказов, случаев и событий,
К которым маленький он не имеет отношения.
Она смотрит в зеркало,
Но там лишь чужая коллекция
Страхов, взглядов, слов и ошибок,
К которым маленькая она не имеет отношения.
Они смотрят в зеркала,
Но там лишь чужие коллекции
Провалов, паранойи, печали и слез,
К которым маленькие они не имеют отношения.
Мы смотрим в зеркала,
Но там лишь чужие коллекции
Отношений, понтов, привычек и ревности,
К которым маленькие мы не имеем отношения.
Песнь третья.
Я просыпаюсь от звонкого, мерзкого и очень резкого металлического шлепка. Хотя, нет, об этом сложно сказать «просыпаюсь». Меня подкидывает на месте. В тот момент, когда я возвращаюсь в исходное положение, сна уже нет, но есть очень много вопросов касаемо происходящего. Я слышу чей-то знакомый и до лютой злобы ненавистный голос.
– Какого черта? – слетают с моих губ слова и устремляются куда-то вдаль. Еще через секунду, может быть, две тот же самый голос взрывается еще сильнее, и теперь кто-то тащит меня, крепко схватив за руку в районе предплечья. Мое тело не слушается и сопротивляется тому самому обладателю ненавистного мне голоса.
– Да, ну, что б тебя! Какого черта?! – вновь произношу я, ощущая легкость в своем теле и ускорение, которое мне придал сильный толчок в спину. Практически одновременно с мощным рывком вперед мое тело ощутило не просто хлопок, а настоящий взрыв. Глухой и громкий. Правда, это ощущение было вписано в рамки звука, который ворвался в ушные раковины, чтобы через миллиардную долю секунды со всей силы стукнуть молоточком по наковальне.
– Какого черта? – вновь срывается с моих губ вопрос, который мучает меня последние, наверное, полминуты. Руки тянутся к глазам, чтобы протереть их. В моих жилах кипит желание разобраться в сложившейся ситуации, так как я совершенно ничего не понимаю. Я стою в каком-то темном, длинном и лишенном звуков помещении. Но я прекрасно знаю это место…
«Наверное, даже слишком хорошо», – появляется совершенно обоснованная мысль, и с этого момента я начинаю понимать произошедшее. Меня распирает от смеха, тот отражается от крашеных в глянцевитую краску стен и летит дальше.
«Как же я тебя ненавижу! – мелькает мысль в моей голове. – Просто ненавижу…». « Как-то с самого начала
