по ночам в ужасе от надвигающейся тверди! Бывали дни, когда я не мог заставить себя посмотреть в окно. И всё же я преодолел свой страх. А тогда я катапультировался и намертво вцепился в тросы парашюта. Самолёт рухнул в чистом поле и взорвался с оглушительным звуком, сотрясшим воздух даже на той высоте, откуда я плавно спускался. Что касается меня, то я отделался испугом, но каким – двух слов не мог связать, когда меня нашли.
Началось тягостное расследование. Промышленные круги не хотели верить в изъяны в собственной продукции, поэтому они дружно обвинили меня в неумелом управлении. Штабные инструкторы, недолго думая, поддержали их, после чего я лишился возможности подняться в небо. При распределении меня засунули в штаб, куда отправляли самых невезучих курсантов, а я, безусловно, выделялся даже среди них.
Так, в звании лейтенанта я очутился в душном кабинете, хотя и при штабе стратегических сил – это был прощальный подарок от руководства академии. Потянулись долгие годы рутины за столом, в который я отныне устремил свой взгляд вместо чистого неба. Иногда я всё же поднимал глаза и смотрел на взлётную полосу, а потом украдкой вверх – и вытеснял боль. Мне казалось, что кипучая деятельность в штабе поможет мне забыться, но по ночам я продолжал летать либо снова падал не в состоянии управлять машиной. Да, это было непростое время…
В дверь постучал один из автоматчиков – время подходило к концу.
– Спасибо за рассказ, – поблагодарил журналист, нехотя покидая камеру. – Я убедился в том, что не зря решил написать о вашей жизни. До свидания!
Маршал проводил гостя до выхода из своей темницы и с понимающим видом пригласил навестить его в любое время. Репортёр пообещал непременно воспользоваться предложением.
Идя по коридору, мужчина размышлял о своём отношении к этому необычному человеку. С одной стороны, он был прекрасно осведомлён о военных операциях и воздушных налётах, которыми командовал прославленный флотоводец, с другой – только что перед ним был отнюдь не злодей мирового масштаба, не павший ангел, даже не герой. Нет, самым удивительным было то, что газетчик увидел перед собой обычного человека, не обременённого званиями, наградами и эпитетами. Такого же человека, как он сам, как его соседи, коллеги и прохожие на улице. Впечатление от последней встречи резко контрастировало с недавним прошлым маршала Немезиды, оно не увязывалось в цельную картину, что ставило опытного публициста в тупик. И потому, не сомневался он, необходимо выслушать заключённого до конца, а заодно навести кое-какие справки. «Возможно, я нахожусь на пороге невероятных открытий», – думал он про себя.
Стряхнув нахлынувшие мысли, репортёр вспомнил о текущих делах в редакции и посмотрел на свои часы: они показывали без семи минут полдень. Журналист ускорил шаг к выходу из тюрьмы, боясь опоздать на совещание у начальника.
4
Пригородный воздух пронизывала сырость. Серые дома громоздились по бокам
