к консервативным идеям и практикам, от которых мы долго уходили. Почему, собственно, эта солидарность часто проходит по поколенческим критериям? Потому что для людей старшего поколения либерализация сексуальности была связана со свободой, и сейчас им кажется, что «новая этика» как будто бы запрещает ее. Как раз для них это откат назад, консервативная история, а для людей более молодого поколения, наоборот, это что-то радикальное, почти революционное. Поэтому возникает вопрос: для кого эта этика «новая», этика ли это вообще или что-то другое. Я думаю, что это словосочетание – просто маркер определенных настроений и дискуссий, такой объединяющий хэштег.
Анастасия Новкунская, доцент факультета социологии и научный сотрудник программы «Гендерные исследования» ЕУСПБ; PhD in Social Sciences
– Я не считаю, что можно говорить о «новой этике» как таковой: тот комплекс проблем, который обсуждается, на самом деле не такой уж и новый. Кажется, что «новая этика» – это относительно недавно возникшая в России непонятная категория, которую ни исследователи, ни активисты не изобретали. Поскольку мы не знаем, кто ввел в оборот это понятие, довольно сложно определить, что в него входит.
Обычно «новая этика» описывает ряд изменений в российском и международном обществе, которые касаются социально-культурных норм в измерении гендерных отношений, межличностных отношений, отношений к разным социальным группам, часто обозначаемых как сексуальные, религиозные, этнические меньшинства (количественно эти группы не всегда представляют меньшинство, но в культуре закрепилась такая категория).
Это не изменения последних нескольких лет, это даже не изменения, если мы говорим про мировой контекст, последнего десятилетия. Вероятно, рассказ о такого рода изменениях стоит начать с середины XX века, американского и западноевропейского общества. Когда женщины, например, получили больший доступ к оплачиваемой занятости, обнаружилось довольно много точек напряжения, которые до этого просто не были заметны из-за жесткого разделения приватной (женской) и публичной (мужской) сферы. До этого момента с этикой и коммуникативными паттернами, – какой язык использовать, как к кому обращаться, – все было более-менее понятно, не существовало никаких проблем. После того, как границы стали более подвижными, а социальные институты – открытыми, возник вопрос, как теперь общаться, ведь старые коды перестали работать. Женщины, занявшие другие позиции в обществе, обратили внимание, что на работе к ним продолжают относиться как к приятным приложениям, в первую очередь оценивая их визуальный образ, а не профессиональную эффективность. Эти и другие проблемы стали активно артикулироваться, и в 70-х годах США ввели в законодательство понятие «харассмента», которое, в свою очередь, часто относят к «новой этике». Таким образом, уже полвека в правовом поле, по крайней мере, Штатов харассмент закреплен как недопустимая практика коммуникации
