изначальное утверждение прав на голос и тело, высказывание и отказ, то есть право на самость во всех этих измерениях. Если эта чувствительность проявляется недостаточно, и нарушаются границы самости, в каком бы виде она не существовала, то общество или некое сообщество, которое является автором этого нового движения, требует санкций.
Надежда Нартова, старший научный сотрудник Центра молодежных исследований и заместитель академического руководителя магистерской программы «Современный социальный анализ» НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге. Редактор книг «В тени тела» и «PRO тело. Молодежный контекст»
– Я бы назвала «новую этику» процессом (именно процессом, а не каким-то конкретным феноменом) пересмотра правил и норм взаимодействия во всех сферах жизни. В первую очередь, конечно, тех, которые касаются межличностной и гендерно маркированной коммуникации.
Я согласна с тем, что этика меняется постоянно. Но когда есть некая конвенция, доминирующая и устоявшаяся норма, которой следует большинство, при ее пересмотре можно говорить о появлении чего-то нового. Это не значит, что раньше не было тех людей, которые думали по-другому, или что не было сопротивления, но существовало некое принятие способа взаимодействия. В основном это, разумеется, касалось общения между мужчинами и женщинами: действовала позднесоветская практика коммуникации, связанная с особыми режимами понимания приватного и публичного, гендерной иерархии, сексуальности и индивидуальной автономии. Грубо говоря, хлопки по попе, хватания за коленку или объятия на вечеринке, о которых никто не просил, являлись нормами выражения внимания, проявления власти и производства маскулинности и феминности. Конечно, всегда были те, кому это не нравилось, но в целом это разделялось как норма.
Думаю, то, что происходит сейчас, – это следствие многих процессов. Во-первых, это результат, как писали Энтони Гидденс и Зигмунт Бауман, становления рефлексивного общества и индивидуализации. Во-вторых, это результат появления психотерапевтической культуры, которая связана с попыткой контроля по крайней мере себя и своих границ, осознанием внутренней отличности. В-третьих, это результат эмансипации и феминистского движения, то есть субъективации женщин, пересмотра их позиции в коммуникации и места в обществе.
Почему этика «новая»? Потому, что она связана с новым поколением, поколением 20—30-летних. Это не означает, что в этом процессе нет 40—50-летних: как мы помним, например, в движении #MeToo участвовали люди совершенно разных возрастов. Но это проблематика, которую в первую очередь ставит молодежь.
Интересно, что молодежь, как правило, проблематизирована: она не такая, она не вписывается в какие-то нормы, она все нарушает. Вдруг оказывается, что сейчас ее нельзя назвать «плохой», потому что молодые люди, в отличие от предыдущего поколения, к примеру, меньше потребляют алкоголь, статистически дольше учатся,
