– это символ справедливости, но в нашем мире справедливость является спутницей насилия, а я не приемлю насилия ни в каком виде, – пояснил Ганс, не отрывая взгляда от глаз Эниры. – Поэтому мое место по праву занимает Шах, а я лишь нужен для количественного состава магов.
После этих слов лира облегченно выдохнула. Тут, оказывается, святой человек перед ней сидел!
– Но ты же маг? – с утвердительной интонацией спросила Энира, наблюдая ауру Ганса, которая сейчас начала сверкать золотом, пряча под собой фиолетовую дымку.
Вместо ответа, мужчина раскрыл ладонь, выпуская на волю крошечных разноцветных бабочек, которые полетели к лире, оставляя за собой серебристые дорожки блесток. К волшебству Энира не смогла отнестись равнодушно. Наблюдая за прекрасными созданиями, кружащимися вокруг нее, девушка восхищенно заулыбалась. Ганс тут же расцвел весенней розой.
– Так ты используешь магию? – заметив выражение лица мужчины, лира вмиг стала серьезней.
– Нет.
– Почему? – искренне недоумевала Энира.
– Потому что мои друзья никогда не смогут понять меня, – грустно ответил Ганс, впервые отведя взгляд от лиры и с горечью посмотрев на рубиновый перстень. – Люди слишком порочны, чтобы идти путем созидания. Дамаск, Бирм, Пикс и Шах не являются исключением. Если бы они знали, что я способен колдовать, они превратили бы мою магию в оружие.
«Надо же какой правильный!» – про себя подумала Энира, глубокомысленно воззрившись на мужчину. Она даже почувствовала к нему нечто очень похожее на уважение.
– Почему ты рассказал мне?
– Потому что ты поймешь меня, как никто в этом мире. Ты из Светлых, из расы Созидателей. Иллиры лечили, исцеляли, успокаивали боль, в конце концов, но никак не уничтожали живое. Я думал, что одинок в этом мире, но Оркус послал мне тебя…
Поняв, куда начал дуть ветер, Энира перебила зеленоглазого, ставя кочергу к камину:
– Мне, конечно, очень приятно внимание Оркуса к моей скромной персоне, и его личное вмешательство в устройство моей судьбы, но, боюсь, ты неправильно истолковал божественные знаки. Я чрезвычайно польщена, что столь безгрешный человек так сильно впечатлился мною. Однако не ты первый, – лира нарисовала пальцем перед своим носом круг. – К сожалению, это лицо многих вводит в заблуждение.
Сидя на полу в позе лотоса, Ганс продолжал улыбаться. Похоже, слова девушки не произвели на него должного эффекта. Недовольно сощурившись, Энира начала собирать с пола рисунки, где она была изображена голой.
– Портреты я не имею права забирать, они мне не принадлежат. А вот эти… – лира тряхнула тонкой стопкой листов с легкой эротикой. – Тебе никто не позволял рисовать это бесстыдство.
– Это прекрасно и естественно… – начал было Ганс, но Энира не дала ему закончить.
– Я это сожгу!
– Ты можешь делать с ними все, что захочешь. Я могу нарисовать еще сотню таких.
– Не смей!
Ганс
