клятву, взялся за собственное оружие. Несмотря на то что битва на Курукшетре была почти закончена, Он, связанный клятвой, не должен был пускать в ход Свое личное оружие. Но сложившиеся обстоятельства были превыше клятв. Кришна больше известен под именем бхакта-ватсала – тот, кто любит Своих преданных, и Он предпочел остаться бхакта-ватсалой, а не мирским моралистом, никогда не нарушающим своей клятвы» (Шримад-Бхагаватам, с. 337–339).
Сама формула приведения в действие брахмастры, о которой упоминается в Ведах, давно потеряна и не сохранилась в памяти человечества. Феномен Слова как разрушительного начала отразил русский поэт Н. Гумилев в своем стихотворении «Слово»:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё, тогда
Солнце останавливали Словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
Здесь следует подчеркнуть различие между двумя формами знания, двумя формами истин – религиозной, мифологической и научной. В науке логически устанавливаются причинно-следственные связи между явлениями и объектами, миф безразличен к логическим противоречиям, он образно-эмоционален. Религиозные учения и мифы о сотворении мира и человека ориентированы на иную, чаще всего духовную реальность, где логические противоречия не важны, их там нет, они характерны только для материального мира. Религия и мифология устанавливают закон сопричастности миру, для религии важна вера, а не логическая рассудочность, ибо в конечном счете всегда найдутся вопросы, которые поставят человеческий ум в тупик. Религия и мифология пробуждают некие глубинные психологические процессы необычайной мощи и глубины, вызываемые ритмами Вселенной, где интуитивно распознается закономерность и упорядоченность мира, возникают ощущения общего ритма жизни человека и Вселенной, которые подчинены единой воле – воле Творца (26, 5—16).
Кажущаяся алогичность, произвольность мифотворческой фантазии объясняются бесконечным многообразием потоков сознания, пронизывающих Вселенную, которым человек придает антропоцентричную форму. Как подчеркивает американский исследователь древнейших шумерских текстов С.Н. Крамер, мифы древних представляют одно из глубочайших достижений человеческого духа, вдохновенное творение талантливых умов, не испорченных модным научным подходом аналитического мышления и поэтому открытых для глубоких космических прозрений, сокрытых от современного думающего человека с его сковывающими дефинициями и бесплодной, бездушной логикой (26, 5).
Предрассудок – он обломок
Древней правды: храм упал,
А руин его потомок
Языка не разгадал.
Таким образом, опираясь на религиозные и мифологические воззрения, в Слове можно выделить два трансцендентных, т. е.
