минут спустя Марти с дикими глазами наклоняется ближе за прилавком.
– Не смотри, но у нас в клиентах знаменитость.
Я начинаю поворачиваться, но он хватает меня.
– Я сказал – не смотри! Там принц Николас или меня зовут не Мартин Мак-Флай Гинсберг.
Я думаю, мама Марти тоже была под кайфом, когда давала ему имя.
Я кладу руки ему на плечи, успокаивая.
– Да, это он, он приходил недавно вечером и вчера утром.
Марти визжит, как девочка-подросток, которая только что получила свои водительские права.
– Как ты могла скрывать это от меня?
Я призываю «Криминальное чтиво» – его любимый фильм всех времен – и надеюсь, он достаточно силен, чтобы не дать Марти сойти с ума.
– Детка, успокойся. Не делай из мухи слона.
– Детка, успокойся? Ты не знаешь, что просишь! Фотография этого мальчика все годы висела на моей стене. Я всегда надеялся, что он тайно играет за мою команду.
Я украдкой бросаю взгляд через плечо, проверяя, смотрит ли Николас.
Он смотрит. И машет.
Я поворачиваюсь обратно к Марти.
– Я думаю, что могу сказать уверенно, он не в твоей команде.
Марти вздыхает.
– Это объясняет, почему его глаза следят за твоей задницей, как кошка за лазерным лучом, – он качает головой. – История моей жизни, все хорошие парни или натуралы, или женаты.
6
Николас
Наблюдать, как двигается Оливия Хэммонд – извращенный тип удовольствия. Я никогда не занимался подглядыванием, но в данный момент у меня совершенно новый взгляд на эту концепцию.
С одной стороны это мучительно – дразнящее покачивание ее бедер, пока она скользит от стола к столу, притягательный изгиб задницы, когда она наклоняется, чтобы забрать блюдо, будто только и ждет, когда ее ущипнут или будут поклоняться. Но с другой стороны, в этом есть и удовольствие – в том, как ее рот, напоминающий бутон розы, приветливо улыбается, в сладкой гармонии ее голоса, в том чувстве, когда ее экзотические темно-синие глаза возвращаются ко мне снова и снова.
Я делаю целое шоу из открытия газеты – по крайней мере, пытаюсь быть вежливым, но большую часть времени просто пялюсь. Открыто. Черт, грубо. Мой учитель по этикету переворачивается в своем гробу.
И еще я просто не могу на это наплевать.
Я хочу Оливию. В своей кровати, на своем члене, на своем лице. И я хочу, чтобы она знала это.
А еще можно многое узнать о человеке, наблюдая за ним. Оливия Хэммонд – трудоголик. Это заметно в том, как она потирает шею и разминает спину: она устала, но продолжает работать.
Оливия дружелюбная, это проявляется, когда она подходит к моей охране и представляется. Я смеюсь, когда ребята неуклюже называют свои имена – Логан, Томми и Джеймс, потому что они не привыкли быть в центре внимания; это противоречит их должностной инструкции. Но когда Томми подмигивает ей, я перестаю смеяться.
Нахальная сволочь, мне придется за ним приглядывать.
Оливия
