поспевая за неожиданными движениями лошади.
– Давай, малыш. Задай ей жару, – едва успел выдохнуть я.
Мерин словно понял смысл произнесенных слов. С быстротою молнии он выбросил заднюю правую ногу вбок, и стальное копыто с подковой врезалось в ближайшую кобылу. Она шарахнулась в сторону, налетела на бежавшую рядом лошадь и, не переставая скакать, гневно кинула задом. Рыжий резко повернул небольшую голову и попытался укусить и без того напуганную караковую. Он винтом крутился, заставляя табун изменить направление. Копыта и зубы работали вовсю, и спустя несколько минут он добился своего: табун летел вслед за обезумевшей караковой в противоположную от нас сторону. Хулиган же продолжил преследование лошади, ради которой мы с ним затеяли эту погоню.
Не обнаружив рядом подруг, она пронзительно заржала, замедлила бег, и попыталась броситься в сторону, вдогонку за табуном, но мерин опередил ее, и его зубы щелкнули рядом с темной мордой. Кобылка снова поскакала резвей, и я с силой метнул лассо, решив не упускать шанс. Гул ветра не заглушил свиста летящей веревки, и я увидел, как петля второй раз за сегодняшний день туго затянулась на крутой шее лошади. Хулиган тут же встал как вкопанный, принимая на себя рывок заарканенного мустанга. Красавица взвилась на дыбы, почувствовав на себе лассо. Никогда прежде ей не наносили подобного оскорбления.
Не обращая внимания на ее тщетные попытки вырваться на волю, я наклонился вперед и похлопал взмыленного Пожирателя Кактусов. Пот стекал у него по бокам и из-за ушей, но он, наблюдая за пленницей, держал веревку натянутой.
– Ай, браво! Молодец, малыш. Ты просто молодец. Настоящий ковбойский норовистый бронкс.10 Умница!
Я соскочил с седла и медленно направился к дикарке. Хулиган не сдвинулся ни на дюйм, веревка была натянута как струна и казалась очень тонкой и ненадежной.
– Ай, хорошая… Красавица моя… – размеренно, успокаивая и себя, и лошадь, заговорил я. – Ай, умница…
Она замерла, услышав мой голос, и нетерпеливо фыркнула. В ее глазах горел злой огонек, она готова была драться за свою свободу, и я почувствовал бы разочарование, если бы не увидел этого огонька. Я подходил все ближе и ближе, и она пригнула голову, вся красиво «собравшись». Шаг… еще один… еще…
Внезапно я остановился.
Этот мустанг… Чертовски красивый мустанг, ровно стоявший передо мной и не спускавший с меня темных, умных глаз. И вдруг я вспомнил. Вспомнил эту лошадь.
Когда у хозяина ранчо, где я работал, конокрады угнали табун отменных, лучше, чем иная чистокровная лошадь, мустангов, ей было три года. Ее звали Рамона, это я ее так назвал, вспомнив имя знакомой девушки, которая как-то помогла мне и провела через заваленный снегом перевал. Отчаянная девчонка, тем более что тогда у меня на хвосте «сидела» банда серьезно настроенных преследователей.
Я не знаю
Бронкс (от испанского «bronco» – дикая, необъезженная лошадь) – объезженная, но строптивая лошадь.
