у народа побольше, да правду нам привезти. Бумаги у вас справные. Обращаясь к народу, добавил:
– Евсей Кузьмич грамоту хорошо знает, много где бывал и умных книг по хозяйству начитался, совет любому дать может, к тому ж, к начальству подход имеет. Семён мужик практичный, дотошный – всё узрит и в памяти сохранит,
так, что ждём посланцев с надеждой на лучшее. Удачи вам! Присядем на дорожку.
Ходоки присели. Поднявшись устроились с вещами в бричке. Старуха Евсеева и Шобетова жена минутку постояли молча рядом с мужьями.
– Ну, с богом, в дорогу, – наконец явил свой голос и староста и махнул рукой. Кучер едва успел поднять плеть, как застоявшиеся рысаки с места дали ходу согласно их назначению. Кто-то, в спину, перекрестил усевшихся в
сани отъезжающих за возможным счастьем и перекрестился сам.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Распутица ещё не испортила дорогу. Сани легко скользили по подмёрзшей дороге.
Рысаки за три часа, проскочив Пирятин, донесли до станции. До подхода поезда Киев-Москва оставался еще час, как определил по своим массивным серебряным часам, с важным видом вытащенным Евсеем из внутреннего кармана пиджака. Иных пассажиров на станции не было. Объявление на маленьком в вокзальчике извещало, что при отсутствии билета, при наличии мест, билет приобретается у кондуктора. Состав пришёл вовремя. Паровоз нещадно дымил донецким углём и перед остановкой издал истошный сигнал режущий уши, предупреждая о своём приближении. Когда состав остановился, в одном из вагонов распахнулась дверь и слезло двое мужиков. Сгрузили плотницкий инструмент (видно на заработки собрались), а кондуктор, в чёрном мундире с жёлтыми пуговицами и в чёрной фуражке с кокардой, громко крикнул, глядя на Евсея с Шобетой:
– Вам на Москву?
– На Москву, на Москву! -прокричал Евсей и поспешил к
вагону с сапогами в руках. Шобета подхватил его тяжёлый мешок и последовал за ним к открытой двери. Подсадил
деда и передал ему мешок и котомку и залез сам в тамбур. Вслед за кондуктором, вошли в тёплый, заполненный
вагон. Вагон был общий, для неприхотливой публики с местами для сиденья и сна. Кондуктор указал на места на нижней и верхней полке, ранее, видимо, обжитые
сошедшими на станции плотниками, оставившими запах
сырого рублёного леса.
Расположив свои пожитки, Шобета – в головах на
верхней полке, а Евсей на нижней – под лавкой – лежанкой, вспомнив, что за имуществом нужен глаз да глаз.
Поприветствовали поклоном головы, сидевших чинно, напротив, пожилую пару – по одёжке – мастерового
человека с женой. Евсей пристроился у окна и направил свой взгляд за окно, где мелькали привычные перелески и, пока ещё прикрытые снегом, поля, местами поросшие мелким кустарником, по весне впитывающие
