Пригласил на кофе. Очень милый.
– Ты нам его покажи обязательно, – вступилась Ирис. – Дана, что такого?
– А то! – ощетинилась Дана. – Что он старше намного. Попользует тебя и выкинет!
При этом она бросила нехороший прямой взгляд на Ирис.
– Ха! – картинно запрокинула голову Ирис. – А ровесники не так себя с ней поведут? Давай ее в банку закатаем лет так на тридцать
– Давайте меня в банку закатаем, – горько вдруг сказала Сура. – Как же мне всего этого не хочется… У нас от девушки ожидают, что в восемнадцать лет она замуж выйдет и детей рожать станет.
Ухажер Нои был враз забыт, вытесненный неподдельным обескураживанием от услышанной новости. Сура относилась к зажиточному арабскому семейству. Не мусульманскому, христианскому, из Яффо. Странно, что близкий родственник их, Ахмед и его семья, были мусульманами, жившими в лагере беженцев в Газе. Сурины родители были намного либеральнее других израильских арабов, прежде всего тем, что для них было важно обеспечить Суре хорошее образование и не препятствовать ей иметь друзей среди светских евреев, тем более мужского пола.
– И от тебя ожидают? – Дана тревожно сдвинула брови.
– Думаю да, но не навязывают пока. Мне и нет восемнадцати еще. Посмотрим, что будет через полтора года. Поэтому и хочу в банку.
– Может, ты влюбишься в какого-нибудь молодца, зачем в банку? – Шай попытался подбодрить Суру, пододвинул к ней стаканчик с вином: – Вот пей, пока ты не беременная третьим.
Все рассмеялись. Даже Сура улыбнулась, хотя в уголках глаз блеснула грусть.
– Мне прикольно с вами общаться, но влюбиться в еврея нельзя. Нежелательно.
Ирис закончила вторую рюмку шоколадного ликера и пустилась во все тяжкие:
– Можно, Сура, любовь зла, полюбишь и еврея, только чтоб при деньгах был, сбежите с ним в Вегас, и забудешь про свои «нельзя, нежелательно» … – Она перебила саму себя на полуслове: – А сексом тебе можно заниматься? Или твоим братьям придется убить тебя, защищая честь семьи?
Сура улыбнулась, обнажила ряд безупречных зубов, а обычно строгая линия губ переспелого гранатового цвета изогнулась миловидным рельефом, контрастно подчеркивая белизну зубов. Ее внешность не оставляла сомнений насчет ее национальной принадлежности. Высокие, выпуклые надбровные дуги, обрамленные широкими, длинными, аккуратными бровями цвета угля, изламывающимися уголком посередине. Лицо продолговатой формы, прямые скулы, верхняя губа гордо разделена посередине на два холмика, гармонируя с горбинкой на прямом длинноватом носу. Лоснящиеся волосы цвета угля затянуты назад, крепко схвачены резинкой.
– Убьют, Ирис, и меня, и того несчастного. Ты думаешь, все арабы – темные неандертальцы?
– Не знаю… Но есть же такой обычай. Сколько раз убивали девушек на почве семейной чести.
– Это
