берегу все еще кипела. Измученные казаки крепили бревна, а рядом бурлили мутные пенистые воды Сакмары. Наклоняя головы, чтобы защититься от ветра и мелкого дождя, люди упорно спасали плоды своего труда.
Среди них суетился не знавший усталости Кочегуров. Осунувшийся за ночь и не обращающий внимания на ноющие раны, он деловито отдавал распоряжения. Его крепкие руки посинели от холода и покрылись многочисленными ссадинами.
Рядом с казаками трудились и их жены. Они ни за что не соглашались бросить непосильную для них работу. Женщины сдерживали себя усилием воли, и глаза их задорно горели от гордости.
Атаман, покачиваясь, прошел по селению, дошагал до избы, непоколебимой скалой стоявшей посреди лагеря, и медленно поднялся по ступенькам. Он одобрительно осмотрел два недостроенных дома, которые даже без крыш легко выдержали натиск стихии. Арапов довольно отметил, что буря еще больше сплотила людей, и гроза была совсем не плохая, и поработали на славу. И стоило сюда приехать хотя бы для того, чтобы увидеть вот такую сумасшедшую, сногсшибательную силу разбушевавшейся природы.
Последние дни изрядно помучали казаков. Жара была страшная. Со степи дул нескончаемый горячий, как адское пламя, ветер. Работать было невыносимо тяжело. Липкий пот не успевал высыхать на телах казаков. С Яицка не пришел ни один струг с зерном – в родном городке их, наверное, давно уже считали погибшими. Одежда, пропитанная потом, ломалась, а заменить ее было нечем. Казаки без конца латали прогнившую от постоянной носки обувь.
Кормились в основном рыбой и остатками пшена. Ходить на охоту времени не было. Сперва пшенная каша, приправленная рыбой, нравилась всем. Потом на нее смотрели с неприязнью, а в наступившую жару – с нескрываемым отвращением. Все сводилось к тому, что в Яицк необходимо было срочно направить гонца. Предстоящая зима обещала быть морозной и затяжной, и запас провианта поселенцам пришелся бы кстати.
Вечерами не знали, куда деваться. Поужинав, все отдыхали вокруг костра, который разводили на берегу реки. Сучья шипели в огне, пламя и дым метались во все стороны – того гляди спалит лицо. Но казаки не унывали: пели старинные песни, много спорили, рассказывали о былых походах, строили планы на будущее.
Арапов не был хорошим рассказчиком, но его любили за ясную и убедительную речь, за знание жизни и мудрость, которая чувствовалась под внешне грубоватой простотой.
Наступившим вечером снова все собрались у костра, и атаман, сорвав шапку, сказал:
– Браты, мы славно потрудились минувшей ночью и минувшим днем. Буря казала нам, как крепко мы строим. Осень не за горами, и она дозволит нам завершить строительство куреней. А ешо нам надобно отрядить в Яицк посыльного за продуктами и порохом. Мож хто ешо решится на переезд в нашу крепостицу?
Высказав все, что собирался, Арапов сел. Следом вскочил Кочегуров и, тоже грянув шапку о землю, заговорил:
– Я… я в Яицк иду! Вниз по течению и один сдюжу, a обрат на весла охочих зараз сыщу.
