раньше доносился говор и смех. Он крикнул ему вдогонку несколько слов по-немецки, но сам в комнату не вошел, словно ему это было запрещено.
За столом сидели двое — те самые господа, с которыми директор разговаривал во время ужина. У одного из них, остриженного под машинку, было чисто выбритое, плоское, изрытое оспой лицо, крепкое туловище, робкий, скорее всего, скрытный взгляд, у второго — рыжеватые усы, красные губы, мягкие серые глаза и зачесанные назад слегка вьющиеся волосы. Первый был в сером, второй — в черном. Они сидели друг против друга за столом, мало чем отличавшемся от стола, за которым Индрек сидел когда-то в волостном правлении. Стулья в комнате выглядели даже более убогими, чем в волостном правлении. Стоявшая у стены простая деревянная кровать была покрыта полосатым домотканым одеялом. Единственное, что поразило Индрека, это заполнявшая почти всю стену высокая, до потолка, полка, сплошь уставленная книгами. На нее-то Индрек и поглядывал, как только улучал минутку. Но это удавалось редко, так как учителя тотчас занялись проверкой его знаний. Она длилась около получаса, затем господин в сером сказал по-эстонски:
— По русскому языку и арифметике вы годитесь в четвертый, но историю, а главное — латынь вам придется подогнать. Если будете как следует заниматься, без перерыва на рождественские каникулы, возможно, в следующем семестре и догоните остальных. Ведь вы уже взрослый человек, поднажмите. Вставайте пораньше, вечером засиживаться не дают. Есть у вас деньги, чтобы уроки брать? Нет? Ну, тогда занимайтесь сами, спрашивайте товарищей, иной раз и ко мне можете обратиться. Только не всегда, потому что я занят, а изредка.
Теперь глаза этого господина показались Индреку такими же мягкими, как и глаза другого, и, полный какой-то новой радости, он вышел из комнаты. Вскоре появился директор, он заглянул в комнату экзаменаторов и, выйдя оттуда, сказал Индреку:
— Господа Коови и Тимуск определили вас в четвертый, хотя, по правде говоря, вас следовало бы направить во второй или в третий. Но вы взрослый человек, постарайтесь догнать младших. Не то после Рождества пересадим вас во второй, там у меня есть один парень повыше и постарше вас. У Мауруса всех пересаживают, кто не занимается, кто отстает. А что остается делать господину Маурусу, раз человек не учится?.. Уж если человек поступил к господину Маурусу, то пусть учится раз, пусть учится два раза, пусть учится три раза, пусть учится с рвением, пусть учится как одержимый. Ведь как работают в деревне? Как косят сено? Как жнут рожь? Пот льет ручьями! Так должен работать человек, если он поступил к господину Маурусу и особенно, если он уже верзила. Понимаете?
— Понимаю, — взволнованно ответил Индрек, он почему-то чувствовал себя невероятно счастливым.
— Вы должны отвечать: «Понимаю, господин Маурус», — назидательно заметил директор. — Молодой человек должен быть вежливым, почтительным. Поэтому всегда говорите: «Неrr директор, Неrr Маурус, Неrr Lehrer!»10 Но погодите, погодите! Где мы вас положим? Где найдем для вас место? Да, надо быть вежливым, почтительным. Латынь и вежливость — вот что царит
