не могу больше задерживаться ни минуты.
В кабинете Ганича за главным столом сидел Устич, а поодаль, наклонив головы и став на колени, как верующие перед распятием Христа, плакали три секретаря райкома партии – Борисов, Мавзолей и Антонина Недосягайко.
– Господин Устич! не оставьте бедную женщину в подвешенном состоянии. У меня трехлетняя дочка, а муж удрал в Румынию, как только началась перестройка и ни слуху ни духу. Мои внешние достоинства вы видите и можете оценить, не отходя так сказать от кассы, то есть, не отводя от меня, то бишь, от моей красоты взгляда, а душевные качества… о них могут сказать вам мои коллеги. Я не гордая, трудолюбивая, коммуникабельная и все такое прочее, – сладко запела Недосягайко. – И ублажить могу, и кафу подать, и спичку у сигары зажечь.
– Послушай, Дмитрий Алексеевич, возьми эту кошку к себе, она ласковая, – шепнул Устич Дискалюку.
– Личным секретарем, или помощником, – спросил Дискалюк.– Короче, я подумаю над этим.
– Я полностью разоружился. К черту эту Каписе. Вот мой партийный билет, я его чичас в грубку, она кажись горит. Вот, лысиной вперед… – с гордостью произнес Мавзолей.
Мавзолей Ревдитович всегда был очень осторожным, предусмотрительным человеком и если рубил с плеча, то только так для видимости.
– Иуда, – шепнул Борисов.
– Молчи, крыса, ты уже не первый секретарь, и тоже Иуда. С тебя все началось, – ответил Мавзолей Борисову.
– Ребята, не гоните лошадей. Тише едешь – дальше будешь. Скоро выборы. Изберут вас – пожалуйста. Я ничего против вас не имею, – миролюбиво сказал Дискалюк.
– Мы не привыкли к таким выборам, мы против анархии, – сказал Борисов. – Давайте оставим старый принцип: на один депутатский мандат – один кандидат. Лучше назначать депутатов, как это было в советское время, а избирать для видимости, для Запада, так сказать. Все равно избиратели будут так голосовать, как мы им скажем. Поэтому никаких двух кандидатов на один депутатский мандат. Только один и никаких гвоздей.
– А это не хочешь? – скрутил дулю Устич. – Словом, вы все втроем уходите, отправляйтесь домой, полностью разоружитесь, устройте панихиду по своему прошлому могуществу и приходите к Дмитрию Алексеевичу.
– Я уже безоружная, господин Дискалюк, – сказала Недосягайко ласково глядя на своего, как ей казалось, будущего шефа.
Ганич в это время звонил в ресторан «Говерла», заказывал скромный ужин для знаменитых гостей. Впервые на ужин не были званы секретари райкома. Это ли не служило доказательством того, что власть в Руховском районе перешла в руки народа полностью и окончательно?
Новые демократические слуги пили за народ чаще и щедрее, несмотря на то, что у них пока были тощие карманы. А тощие карманы возбуждают аппетит, который, как известно, приходит во время еды.
13
Оказалось не так—то просто управлять Осиным гнездом, потерявшим
