эта РЛС, организовала массовые демонстрации в защиту чистого воздуха, зародила в них ненависть к гигантскому сооружению, как к инородному телу, и введение в строй гигантской дорогостоящей станции притормози лось.
«Вот оно это здание, с разбитыми окнами, растащенным оборудованием, стоит, как укор нашей безалаберности, безмозглости, – думал Дмитрий Алексеевич, – и депутаты от нашей области поддались общему разрушительному настроению, мучили Горбачева разными вопросами по поводу этой РЛС, не соображая, какие деньги мы бы сейчас гребли, обслуживая аэродромы всей Европы. Украина хочет стать независимой. Уже декларацию приняли депутаты – вчерашние коммунисты. Что это за коммунисты? Три славянские народы, близкие по духу и языку, должны жить вместе».
Автобус уже миновал зону видимости разрушенной РЛС, а он все поворачивал голову, как бы прощаясь с ней. Еще бы! Во время митингов перед зданием он и сам присутствовал среди митингующих и пытался уговорить, но не тут—то было. Его чуть не отколошматили бабы. «И во всем телевидение виновато. Это оно демонстрировало всякие митинги из Вильнюса, Баку, Тбилиси и Нагорного Карабаха. Закарпатцы – дисциплинированный народ, к этому их приучили венгры, австрийцы. Сами не додумались бы до такого. Но дурной пример – заразительный. Если была бы возможность снова пробраться к пульту управления, если не областью, то хотя бы районом, можно было бы жить припеваючи. С таким народом не пропадешь».
4
Уже было совершенно темно, когда автобус остановился на станции в Бычково. Дискалюк вышел и направился в зал ожидания на всякий случай посмотреть расписание автобусов в сторону Рухова. Это был его первый автобусный маршрут после долгих лет езды на служебной машине. От общественного транспорта он настолько отвык, что для него автобус существовал только на бумаге, а механизм движения, тем более расписание движения автобусов, вообще для него – темный лес.
В зале ожидания он с удовольствием прочитал плакат: «Наша цель – коммунизм» и стал разглядывать расписание, в котором он никак не мог разобраться.
– Извините, – обратился он к незнакомому человеку, довольно интеллигентному на вид, с короткими усами, – я вот тут никак не разберусь в этой глупой схеме движения автобусов. Если сесть на этой остановке, то куда я могу попасть: в Ужгород или в Рухов?
– Смотря, куда вам надо?
– Это философский ответ, молодой человек, а я хотел бы получить конкретный ответ. Я старше вас, поэтому извольте отвечать с комсомольским огоньком, – рубанул Дискалюк, совершенно забыв, что он уже не инструктор обкома партии.
– Я тебе так скажу, господин…
– Я не господин, я – товарищ, – захлопал глазами Дмитрий Алексеевич.
– Кончилась ваша эта лафа, товарищ. Знаем мы вас, болтунов неугомонных.
