отвечали ему в кадрах.
В одном из многочисленных объявлений, они висели везде для видимости, дескать в СССР нет безработных, рабочие всех специальностей везде не хватает, он прочитал, что требуется рабочий по сцене театра Советской армии.
Уже час спустя он был в театре. Директор театра долго беседовал с ним, не спрашивая о прописке в Москве, но, увидев диплом юриста, отрицательно покрутил головой.
– Знаешь, парень, я тебе скажу честно. Если бы у тебя не было диплома юриста, мы с тобой нашли общий язык. А так, сожалею…
– Но почему же? я не белоручка, трудиться буду в поте лица.
– Нет, ты будешь не только трудиться, передвигать всякие муляжи на сцене, но и подглядывать, кто с кем, на кого директор глаз положил, куда увел ту или иную актрису и строчить, строчить в выше стоящие инстанции. Зачем мне это нужно, ты мне скажи? У нас два анонимщика, выгнать никак не можем. Все, бывай.
Володя возвращался домой поздно и на вопрос жены отвечал одно и то же:
– Мне везде отказали. Вот только в институте имени Сурикова, может, возьмут по рублю в час в качестве натурщика, позировать буду.
– Да ты что, стоило ли учиться пять лет, чтоб стать натурщиком для художника?
Володя, опустив голову, молчал. У него не было ответа на этот вопрос.
Были дни, когда Володя позволял себе роскошь расслабиться: не уходил днем из дома, где он уже был прописан, а слушал музыку. Теща кусала губы и ничего не говорила. Только вечером, когда Валентина и Алексей Григорьевич возвращались с работы, жаловалась:
– Бяда, бяда. Наш зятек совсем разленился: лежал весь день, валялся в кровати и слушал какую-то музыку, а музыка-то—тьфу, такая какофония, уши болят. Я спрашиваю: что это такое, а он смеется и говорит: Бабах, али Бах, лихая яго знаеть. Оказывается, есть такой еврей по имени Бах, лентяй, аки наш зятек, чтоб у его моча не держалась. Хучь бы кровать заправил. Он на шее твоей, доченька, сидит и будет сидеть до глубокой старости, покель ты не согнешься у три погибели. Гони яво, доченька в три шеи, ребятенка твово, мы как-нибудь вырастим.
3
Наступило лето. Володя устроился в пионерский лагерь пятого автобусного парка вожатым, куда он забрел совершенно случайно, уже ни на что не надеясь. И о чудо! здесь его ни о чем не спрашивали, а просто усадили в мягкое кресло, дали целую кипу бумаг и заправленную шариковую ручку, и сказали:
– Заполняйте анкету и напишите заявление, а так же составьте короткую автобиографию. Все это простая формальность: мы и сами не рады этой бюрократии, да ничего не попишешь: как все, так и мы.
Он заполнил анкету на восьми страницах, да автобиографию написал. Эти документы тоже, как ему показалось, никто не проверял и не читал, их просто убрали в сейф, возможно, на вечное хранение.
Каждый горожанин, либо приезжий, решивший попытать счастья в городе, знает, как трудно
