Слишком высокая спинка. Моя несним… Мои неотключаемые силовые щиты будут мешать.
Кано без лишних слов вышел и вернулся с табуреткой.
– Подойдет? – спросил с улыбкой.
Я согласно кивнула и взяла ручку, зная: нашкрябать что-то на их языке вряд ли получится. Универсальный переводчик работал только со звуком. Доказано лежавшей передо мной книгой, чье название выглядело как набор закорючек.
– Спасибо. Ничего, что почерк у меня неразборчивый? Может, лучше это все напечатать? Ну, во избежание недоразумений? Я прочту и подпишу!
Дознаватель уселся в кресло на противоположном конце стола и скрестил руки на груди.
– Сегодня у машинистки выходной. Придется писать вручную, Аня.
Пробивавшееся сквозь решетку солнце золотило его светло-коричневый костюм, легкий сквозняк шевелил изрядно поседевшие волосы. Я смотрела на Кано, замечала детали вроде криво пришитой пуговицы на рукаве и сбившегося галстука, и не представляла, как выкрутиться.
– Меня не обучали грамоте, – сказала неуверенно. – В Ластонии с образованием совсем туго.
– Вы вообще не понимаете, что происходит, Аня. – Кано указал на книгу с непонятным названием. – Знаете, что там написано? Ориейма. Это известная долинейская поэтесса. Она никак не может быть королевой Ластонии хотя бы потому, что Ластония – не государство.
Как говорят в фильмах: «Упс».
– А Ньепа? – раз уж я с треском провалилась, стоило хотя бы удовлетворить любопытство.
– Избранница Дракона-основателя, которая предала его и обрекла на вечные скитания. Для некоторых ее имя стало оскорблением, для других – воплощением свободы и вольнодумия.
– Что насчет «шаерона»?
Дознаватель нахмурился.
– Он ни за что не поверит в вашу неосведомленность, – заявил после недолгих раздумий.
– А вы верите? – Я решила, что значение этого слова не так важно, как намерения собеседника.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, взял ручку и начал нервно вертеть колпачок.
– Определенно, – признал нехотя. – Вы не похожи на сумасшедшую. Поведаете свою версию?
– Принцу Эндеру она не понравилась, – вырвалось у меня. – А шаерон даже не слушал.
Кано вздохнул, доверительно сжал мое запястье.
– У рие Нордесов горячий нрав, – сказал успокаивающе, – но у меня другая профессия. Мне нельзя поддаваться эмоциям и принимать необдуманные решения. Будьте уверены, я выслушаю вас.
– Боюсь, настоящая история Айры Керейры намного фантастичнее, чем вариант с Ньепой.
Он мягко улыбнулся, достал из выдвижного ящичка стола большое желтое яблоко и протянул мне.
– Это означает, что разговор будет долгим? Подкрепитесь немного.
«Яблоком? Мне бы сейчас свежего ржаного хлеба, немного масла, с полкило колбасы, кусочек сыра, огромную чашку чая, пару плюшек и… И есть только яблоко», – я сглотнула, не в силах
