бокал шампанского и уговаривает признаться, чего они больше всего боятся: «На меня больше никто не обратит внимания» – «Что скажут соседи?» – «А вдруг меня уболтают потратить две тысячи фунтов на новый гардероб?», и принимается за работу. И дело совсем не в одежде. Она дарит им новое отношение к жизни. Иногда они приходят обозленные, с желанием обесцветиться под платиновую блондинку и одеться, как нахальная барменша, чтобы отпраздновать независимость и показать этому неудачнику мужу, который сбежал с молоденькой, что он потерял, но мама предлагает им более стильную альтернативу, так что обычно через пару месяцев они возвращаются и рассказывают, что «он приполз на коленях». В девяти случаях из десяти он им к тому времени больше не нужен, они просто хотели посоветоваться, что взять с собой на отдых в Барбадос, куда они отправляются с новым другом. Так что, может быть, ее работа не такая уж и никчемная.
Меня притягивает мерцающее сияние отдела вечерних туалетов, я с шелестом прохожу мимо волшебных созданий, населяющих его, и понимаю, что вот такие, достойные «Оскара», наряды я смогла бы носить только здесь, в этом магазине, и нигде больше. Где еще я смогу задевать плечом или подолом людей, облаченных в творения Кристиана Лакруа или Бен ди Лизи[16]? Ничего более роскошного, чем «Спар»[17], я не посещала уже чуть ли не полгода. Хотя на Капри, конечно, такие вещи надевают, отправляясь на прогулку в горы.
Я бочком пробираюсь обратно к маме и слышу, как она объясняет клиентке, что той больше подходят чистые и яркие изумрудные оттенки, чем грязноватые хаки или бледные салатовые. У нее настоящий дар, – как у дегустатора вина с невероятно чувствительным нёбом, мама удивительно точно умеет описать оттенок цвета. Она не назовет рубашку красной – нет, это будет цвет мака или пламени, кетчупа или помидора. Определенно, тут есть большая разница. И она имеет значение. По крайней мере, для нее. Если я говорила в детстве, что эта штука, например, желтая, она всегда просила уточнить – как яичный желток или как примула. А я отвечала в замешательстве: «При чем здесь еда и цветы? Оно просто желтое, мама».
Я думаю, для мамы мир богаче, чем для остальных, – она, несомненно, упустила свой шанс, ей надо было придумывать названия для губных помад. Она высоко ценит Кельвина Кляйна:
– «Замша», «Имбирь», «Саман» – великолепные названия для нейтральных цветов!
И «Клиник»:
– «Воздушный поцелуй», «Вересковая луна», «Янтарное стекло» – они замечательно передают ощущение легкого сияния.
Но вот Элизабет Арден, по ее мнению, со своей коллекцией «Лип-лип ура!» просто сошла с ума:
– Подумай сама, какой цвет ты можешь себе представить, если помада называется «Егоза»? Или «Шумная возня»?
И главное, не дать ей взяться за «Урбанистический упадок», она никогда не забудет шока, который испытала, впервые увидев
Модельеры, производители одежды от кутюр.
Магазин повседневной одежды.
