другой день, придя в свои кабинеты, г-н Ришар и г-н Моншармен нашли донесение инспектора относительно событий, имевших место накануне вечером в ложе № 5.
«Сегодня вечером, – инспектор писал свое донесение накануне вечером, – я вынужден был обращаться за помощью к муниципальному дежурному дважды – в начале и в середине второго акта, – чтобы вывести зрителей, занимавших ложу первого яруса под номером пять. Они явились к началу второго акта и создавали поистине скандальную обстановку своими смешками и нелепыми замечаниями. Вокруг них со всех сторон слышалось шиканье, зал начал возмущаться, и тогда билетерша пришла за мной; войдя в ложу, я сказал все, что следовало. Однако люди эти, казалось, были не в своем уме и вели глупые речи. Я предупредил их, что если подобный скандал повторится, я буду вынужден освободить ложу. Как только я вышел, снова послышались смешки и возмущенные протесты в зале. Я вернулся с муниципальным дежурным, который вывел их. Они возражали, со смехом заявляя, что не уйдут, пока им не вернут деньги. Наконец они успокоились, и я позволил им войти в ложу; но тотчас же снова начались смешки, на этот раз я распорядился окончательно удалить их».
– Пусть вызовут инспектора! – крикнул Ришар своему секретарю.
Секретарь, г-н Реми, который уже нашел инспектора, приказал впустить его. Инспектор вошел, несколько встревоженный.
– Расскажите нам, что произошло? – резким тоном сказал Моншармен.
Инспектор забормотал что-то и тут же сослался на донесение.
– Но почему все-таки эти люди смеялись? – спросил Моншармен.
– Господин директор, они, верно, отлично поужинали и больше расположены были шутить, нежели слушать хорошую музыку. Да вот, судите сами: едва войдя в ложу, они сразу же вышли оттуда и позвали билетершу, та спросила, в чем дело. Они сказали ей:
«Загляните в ложу, там действительно никого нет?..»
«Нет», – ответила билетерша.
«Так вот, – заявили они, – когда мы пришли, то услышали чей-то голос, говоривший, что там кто-то есть».
Г-н Моншармен не мог без улыбки смотреть на г-на Ришара, но г-н Ришар и не думал улыбаться. Раньше ему слишком часто доводилось «работать» в подобном жанре, чтобы в рассказе инспектора, излагавшего события наивнейшим образом, не распознать все признаки одной из тех злых шуток, которые поначалу забавляют людей, ставших их жертвами, но в конце концов приводят их в ярость.
– И все-таки, – ворчливо спросил грозный Ришар, – когда эти люди пришли, в ложе действительно никого не было?
– Никого, господин директор! Никого! Ни в ложе справа, ни в ложе слева – никого, клянусь вам! Я готов руку дать на отсечение! Именно это и доказывает, что речь идет всего лишь о шутке.
– А что говорит билетерша?
– Она говорит, что это призрак Оперы. Так что сами понимаете!
Мрачная физиономия г-на Ришара приобрела свирепый вид.
– Пусть найдут мне билетершу! – приказал он. – Немедленно! И пусть приведут ее сюда! И чтобы сейчас же
