не оглядываясь крикнул я, – Мы на связи бесплатно и круглосуточно: «01», «02», «03».
– Обидели человека и рады, – с упреком сказал Марк, оказавшись на свежем воздухе.
– Не волнуйся, у нас еще будет немало поводов загладить свою вину, – сказал я, – Нужен шкаф, два кресла, вешалка, пара стульев…
– Самое страшное еще впереди, – поддержал Кирыч.
– Ах, неее, – Марк испуганно заныл.
– Мой тебе совет, – сказал я, – Хочешь дарить людям утешение, иди учиться на попа.
– Не богохульствуй, – полыхнул праведным гневом Кирыч.
Серафима Львовна воспитала Кирыча в строгости. Он даже в церковь не ходит – боится Божьей кары за содомский грех.
– Не люблю несчастных геев, – переключился я на другую, менее скользкую тему, – Мне кажется, что они распространяют бациллы несчастья. Как грипп – воздушно-капельным путем. Вот, Марк, сегодня Темочка на тебя чихнул, а завтра твой собственный дружок скажет тебе «адье, мон дье».
– Во Францию что ль сбежит? – не понял Марк.
– Например, – согласился я, – Уедет в Париж учиться на мушкетера.
– Ах, мы с Гекачкой и так уже просто подруги, – беспечно отмахнулся Марк.
– А если бы ты отдал Геку лучшие годы своей жизни? – предположил я, – Если бы он был смыслом твоего существования? Единственным светом в окошке? И вдруг – раз – и ушел, оставив только грязные носки под кроватью и старую зубную щетку в ванной! А ты уже старый, чтобы искать нового хахаля! У тебя вставная челюсть и титановый сустав в бедре!
Марк посмотрел на свое отражение в витрине и уверенно заявил:
– Я до этого не доживу.
На его лицо вдруг набежала тень. Он вынул из кармана платочек и промокнул им воображаемый пот на лбу:
– Как только увижу первую морщину, тут же приму яд.
– Маруся отравилась, – захохотал я.
***
Диван доставили через неделю.
– Ура! – закричал Марк и, вооружившись кухонным тесаком, со зверским видом начал кромсать полиэтиленовую обертку.
– Осторожно, обивку не порви, – сказал Кирыч, продираясь к дивану с другой стороны.
Мне в этой возне места не нашлось, но я считал себя обязанным присутствовать при историческом событии. Наконец-то, Кирыч перестанет бояться за свой простатит, а Марк – жаловаться на отсиженный на твердом полу зад. Я тоже получу свою порцию счастья, перестав раздражаться на них обоих…
А когда Марк с утробным урчанием вырвал, наконец, кусок обертки, я понял, что вместо двух маленьких, у меня появился один большой источник для раздражения.
Диван был расписан во все цвета радуги.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – пересчитал полосы Марк.
– Отомстил Артемий, – констатировал Кирыч.
– Лучше бы
