в Барлинни – тюрьме, которая издавна славилась строгим режимом, хотя в последнее время администрация усиленно работала над изменением имиджа заведения. В комнате для посетителей царила чистота, на белых стенах красовались постеры с призывами к гражданам соблюдать меры общественной безопасности. Пепельница из тончайшего алюминия странным образом сочеталась с объявлением «Не курить».
– Все-таки заставили тебя прийти, Стромен?
Присутствие Ребуса явно забавляло Кафферти. Он знал, что Ребус дергается всякий раз, когда слышит это прозвище, и с удовольствием повторял свою шутку снова и снова.
– Мне жаль, что с твоим сыном случилась беда, сочувствую.
Веселость Кафферти как рукой сняло.
– Это правда, что его пытали?
– Вроде того.
– Вроде того? – Кафферти возвысил голос. – Если речь идет о пытке, то тут середины не бывает! Да или нет?
– Тебе сообщат.
Кафферти сверкнул глазами. Дыхание его стало поверхностным и шумным. Он поднялся со стула.
– Мне грех жаловаться. В наше время и в тюрьме свободы хватает. Я убедился, что свободу можно купить, как и все остальное. – Он остановился рядом с надзирателем. – Верно я говорю, мистер Петри?
Петри, не будь дурак, оставил вопрос без ответа.
– Подожди снаружи, – приказал Кафферти.
Петри вышел. Кафферти посмотрел на него и мрачно ухмыльнулся.
– Уютненько, – сказал он. – Ты да я. – Он начал поглаживать живот.
– Чего ты хочешь, Кафферти?
– Живот стал меня подводить. Чего я хочу, Стромен? Вот чего. – Он встал и навис над Ребусом, крепко сдавив ему плечи. – Я хочу, чтобы этого ублюдка нашли. – (Ребус поймал себя на том, что смотрит на оскаленные зубы Кафферти.) – Я не допущу, чтобы кто-то поднимал руку на мою семью, от этого страдает моя репутация. Такое нельзя никому спускать… это плохо для бизнеса.
– Что значит отцовское чувство, любо-дорого посмотреть.
Кафферти пропустил замечание Ребуса мимо ушей.
– Мои люди ищут того, кто это сделал, ясно? И за тобой будут приглядывать. Мне нужен результат, Стромен.
Ребус стряхнул руки Кафферти с плеч и встал.
– Ты что же, думаешь, мы будем сидеть сложа руки, потому что убитый – твой сын?
– Не советую… Именно это я и хотел сказать. Так или иначе, но я отомщу, Стромен. Кто-нибудь за это поплатится.
– Но не я, – тихо сказал Ребус.
Он выдержал взгляд Кафферти, и тот наконец широко развел руки, пожал плечами и уселся на свой стул. Ребус остался стоять.
– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – сказал он.
– Валяй.
– Ты поддерживал связь с сыном.
Кафферти отрицательно покачал головой:
– Только с его матерью. Она хорошая женщина. Слишком хороша для меня. Всегда такой была. Я посылал ей деньги на Билли. Во всяком случае, пока он рос. Да и сейчас еще время от времени.
– Каким способом?
