прапорщик постучал сапогом, – она же украинская и принадлежит нам испокон веков. Не так ли?
– Нельзя русам делиться! – отрезал генерал. – Пропадем! Кто вокруг? Немцы, поляки да турки. Наш чернозем, лес, хлеб для них, что красная тряпка для быка. Знаешь ли, каждый немецкий и австрийский солдат отправляет домой ежедневно посылку с крупой, салом, сахаром…
– Ну, не каждый.
– А разрешение-то дано всем, еще Центральной Радой. Грабь!
– Какой позор! – горячился сын. – Злейший враг защищает нас от быдла, большевистского и местного. Что же, Украина такая бездарная, навеки обречена?
Тут вышли из дома погреться на солнышке и полковник с австрийцем.
– Господа, уже все готово. Дамы волнуются. Нас зовут, – объявил полковник. Без кителя, в гимнастерке с закатанными рукавами он держался молодцевато. Вместе с Миргородским-старшим они совсем недавно служили в казачьем корпусе, когда появились красные банты, комиссары. Казаки перестали кормить и чистить лошадей. Солдаты отнимали у белорусских крестьян деньги, хлеб, потехи ради стреляли в коров, насиловали женщин. Полковник попытался заступиться. Его схватили, целой ротой повели к расправе, поставили под дубом на колени. Но нагрянул Миргородский со свежим Уманским полком, отборным конвоем, с трубачами. Выручил, и запомнилось: высоко над лесом одуванчиками разрывалась германская шрапнель.
– Ну никак не втолкуешь ему, сукиному сыну, что такое Украина! – улыбнулся полковник.
– Ja, ja, – подтвердил австриец.
– Это наш Faterland! – выпалил с горечью сын генерала.
– О-о! – воскликнул гость. – Понимаем. Са-мо-гон! Са-ло!
– Черта лысого он разберет, – поморщился полковник. – Для них что красные, что гетман Скоропадский, Россия или Украина – одна сатана. Мы для них – пожива. Дикое поле. Не более того.
– Нет, нет, – запротестовал австриец. В это время на крыльцо белого помещичьего дома вышла уже сама хозяйка.
– Господа, прошу к столу!
– Да, кого ждем? – поинтересовался полковник.
– Смута, банды шастают, – ответил хозяин. – Одну выловили. Начальник добровольной охраны отличился, Мазухин. Что-то задерживается.
– Бог с ним, прибудет, – полковник давно привык к любым передрягам. – Куда он денется?
Они направились в дом. По пути сын генерала попытался продолжить разговор:
– Чего они добиваются?
– Кто? – не понял полковник.
– Да все эти плебеи. Морды в кровь бьют, имения сжигают. Ну, месть я еще допускаю. Но им же этого мало? О счастье на развалинах кричат!
– Я довольно пожил на свете, – печально сказал отставной генерал Миргородский. – Там, в Петербурге, Киеве, балуются идеями, играют в новые власти, златые горы сулят. Эдакий современный иллюзион. А сменят лишь правящую элиту. Только и всего.
– Никакой смены! –
