водоросли, скрывающие шею и грудь утопленника. Бранясь сквозь зубы, он пинком развернул тело, рука юного духовидца откинулась, обнажилось запястье… Старый лоцман вскрикнул: татуировка обвивала запястье, замыкая круг. Это вытатуированное кольцо – Браслет Неназываемого. Знак Утраченного Иероглифа, символ Сокрытого Бога, первый и последний в сакримическом круге, замыкающий начало и конец. Синяка захолонуло ужасом.
А кормщик распустил ленты ассари9 на груди мальчишки. Он не обманулся: на шее юноши красовалось жемчужное ожерелье. Камни были великолепны: крупные, как на подбор, сияющие.
– Хорошая рыбка, – осклабился Стура.
– Стой! Не трогай! – Крикнул лоцман. Но было поздно: Стура ухватил нитку ожерелья.
В тот же момент его запястье сжала бледная рука утопленника. Глаза мертвеца распахнулись – сапфирно-синие, они горели страшным, нечеловеческим, бездонным взглядом.
Рыбаки прянули в разные стороны. Кто-то свалился за борт, кто-то бросился туда сам. Лоннэ Синяк упал на колени. Краем зрения он видел, как валится на дно лодки кормщик Стура, и почему-то знал – то не обморок.
В один миг перед Лоннэ пронеслась вся его жизнь: вот он снова был мальчишкой, сидящим, скрестив ноги, на песке, среди детей, собравшихся вокруг общинного ведуна, который толковал им Веду… Прошли в мыслях все бесчисленные выходы в море, и короткая служба в порту, и даже один поход на барке двинэйских контрабандистов… Вспомнились все нечестивые ходки в море. Все молитвы, все клятвы… Все мечты о праведности, которые рушились в прах, как только вырисовывалось выгодное дельце, все минуты неловкого молчания, когда лихие подельщики позволяли себе оскорблять духов и богов…
Старый лоцман поднял глаза и встретил бездонно-синий взгляд.
Мёрэйн медленно сходил Сверху Вниз, и спутанная мешанина мыслеобразов, звенящая в сверкании Ти, потихоньку отступала, распадалась на голоса эгрегоров, голоса различных эпох и различных миров, на голоса отдельных людей. Наконец он облёкся тихим сумраком Сэйда, и реальность вокруг стала плотной, появились очертания вещей, а голоса разделились на дальние и ближние. Дальние стали неразличимы для слуха, ближние – голоса унов, морских духов, голоса ветра и голоса браконьеров с потерпевшей неподалёку крушение байдары – звучали отчётливо.
Поделом. Хоть Мастер Стражи и считает, что тратить столько энергии на запугивание браконьеров – глупость, Мёрэйн знал, что такие вещи куда действеннее, чем банальный арест и каторга. Он всегда позволял спастись одному из членов экипажа. Тому, кто, полумёртвый от ужаса, расскажет о случившемся на берегу.
Сумрак Сэйда рассеялся, и мягкие, текучие сэйдамы вещей растаяли в твёрдости линий материи. Мёрэйн сошёл в своё плотное тело, которое оставил на песчаном полу грота. Холодный,
Ассари – одежда из хлопка, шёлка или шерстяной ткани, верхняя часть которой состоит из длинных широких полос полотна, собранного на плечах (что оставляет открытыми руки) и особым образом перевязанного лентами, которые кладутся крест-накрест и завязываются на талии.
