рояли, и не поднять рук и ног, не обслужишь себя – по крайнем мере, первое время. Дальше легче: реку нужно просто переплыть, а химию пережить. Только вот привкус тлена во рту никуда не денется.
Корсаков молчит, с профессиональным терпением расставляет паузы, чтобы обреченный герой мог привыкнуть к глыбе на шее. На самом деле, понимает Антон, онколог не терзается состраданием, случалось такое по молодости, но теперь всё давно отгремело, усохло и съежилось.
– Понимаю, вы сейчас в прострации, отложите мысли по поводу диагноза на потом – сейчас вам нужно успокоиться. Всё, что я могу сделать, это предложить комфортное пребывание в лучшей палате, а также, насколько это возможно, паллиативное лечение.
– Паллиативное, значит… – говорит Антон. – А вы знали, что слово «паллиативный» происходит от «паллий» – названия греческого плаща? Эту тряпку накидывали на плечи, чтобы выглядеть благородно, а старцы-философы прикрывали им свои уродливые немощные тела.
Доктор глядит исподлобья.
– И всё-таки, каков ваш ответ?
– Скажите прямо, сколько мне осталось?
Корсаков секунду молчит и барабанит пальцами по столу с удвоенной силой.
– Нужно понаблюдать скорость распространения метастаз, но по моему опыту, в таких случаях времени мало… При самом плохом прогнозе – месяц-полтора.
Месяц? Кровь низвергается куда-то вглубь живота.
– Специальный уход может продлить жизнь. Не так надолго, как хотелось бы, но в таких случаях каждая минута на счету, согласны?
– Ничего не нужно, – бормочет Антон и с неуместным сейчас смешком добавляет: – Зато не придется ломать голову над стариковскими проблемами. Всё нормально, Алексей… как вас. Забыл. Я справлюсь. – Улыбка так и липнет к лицу. Смех, бывало, нападал на него в детстве, караулил момент, как бандит за углом, одерживал верх, тянул уголки губ, и когда над ним угрожающе нависал взрослый, отчитывающий за провинность, щеки горели, но проклятый рот растягивался сам собой.
– В таком случае я мало чем могу помочь… – растерянно говорит Корсаков и вдруг заговорщицки понижает голос. – Впрочем, есть один препарат, но он пока не прошел клинических испытаний. Ко мне приходили люди… спрашивали добровольцев из пациентов. Возможно, вы бы им подошли.
Антон поднимает глаза, пожалуй, слишком поспешно, чтобы скрыть свое нетерпение.
– Конечно, я согласен.
– Правда, мест уже нет, желающих было много, сами понимаете… Но я попробую что-нибудь для вас сделать, пообщаюсь с Борисом Шикановым.
– С Шикановым? Он дал мне свою визитку.
– Прекрасно! Вот вы и позвоните, он очень отзывчивый человек.
На пороге Антон задает последний вопрос.
– Есть вероятность того, что вы ошибаетесь?
– Я бы
