В любви нет ничего плохого. Она даёт нам силы жить. Так пишут мудрецы. Теперь ступай к себе. Помойся, смени одежду и жди сигнала.
Мэйо устало откинулся на подлокотник:
– И ты иди, Йина. Хочу побыть один. Час-два передохнуть перед грозой.
Геллиец быстро глянул в окно: там голубело небо, ясное, без единого облачка.
Сидеть без дела было сущим мучением. Нереус изводил себя худыми мыслями. В итоге раб принял решение проследить за хозяином и выяснить о какой грозе шла речь.
Бродя по дому, геллиец случайно обнаружил рыдающую Йину.
Она забилась в закуток под лестницей, вытирая слезы подолом платья.
– Кто тебя обидел? – Нереус тронул девушку за плечо.
– Молодой хозяин… – всхлипнула Йина.
– Мой хозяин?!
– Молодой хозяин что-то натворил… Его отец в жутком гневе. Призвал… к себе для объяснений… Мне страшно за Мэйо!
Нереус побежал по ступеням наверх, запрыгнул на декоративную панель и ползком пробрался в нишу, через которую в покои главы семейства по праздникам сыпали благоухающие лепестки цветов.
Отсюда нельзя было что-то рассмотреть, но отчётливо слышались зычные голоса поморцев.
– Где ты был этой ночью? Отвечай! – грозно выкрикнул сар Макрин.
– Развлекался со своими рабами, – без запинки выдал Мэйо.
– Лжëшь! Наглец!
– В чём ты меня обвиняешь?
– И у тебя хватает дерзости спрашивать?! Ты избил достопочтенного Гартиса, изуродовал его лицо, негодяй!
– Он подал на меня жалобу?
– Нет, Мэйо. Он сказал людям, что не узнал нападавшего. Но жене, разумеется, открыл правду! Эта мудрая женщина написала письмо твоей матери, умоляя оградить их семью от несправедливого преследования!
– Значит, ты до сих пор читаешь её почту?
Удар кулака по столу заставил Нереуса вздрогнуть.
– Не твоё дело! – проревел сар Макрин. – Говори! Сейчас же! Зачем ты искалечил Гартиса?
– Я не помню.
– Врёшь! Смотришь мне в глаза и бесстыже врёшь.
– Это всё болезнь. Наверно, я снова ходил во сне…
– И хлестал горящей палкой почётного члена городского совета! Оскорблял его! Грозился убить!
Мэйо не спешил с ответом.
– Я устал от этих диких выходок, – Макрин заговорил чуть тише. – Убирайся прочь, к скоту. Неделю будешь жить в конюшне, трудиться наравне с рабами, есть чëрствый хлеб. Позор семьи!
– Это всё, отец?
– Я поручу вилику следить за тобой. Решишь отлынивать от работы, всыплю плетей.
– Теперь могу идти?
– Да, можешь. Подальше с моих глаз.
Нереус выполз из ниши, спустился в коридор и побежал за хозяином. Тот вышел отдышаться в крытую галерею.
– Мой господин!
– Чего тебе? – с улыбкой спросил Мэйо.
Он выглядел усталым, но ничуть не расстроенным.
