ничто не в силах поколебать юношу.
Литературной основой пьесы стала часть жития о Димитрии Солунском (Четьи-Минеи митрополита Макария), переработанная самим Димитрием Ростовским[334]. Так же, как и во «Владимире», не вся жизнь святого становится сюжетом пьесы: берётся наиболее интересный и острый момент жития. По характеру конфликта и его разрешению это типичная школьная драма, в которой актуальность и политическая злободневность заданы системой намёков, сходством с жизненными ситуациями. В «Венце Димитрию» аллегорически изображаются взаимоотношения Петра I с его противником Димитрием Ростовским, «дискредитируется право царя на вмешательство в дела церкви»[335]. Насилие, совершаемое светской властью над Димитрием Солунским, «носителем истинных духовных ценностей в пьесе»[336], проецируется автором на отношение Петра к духовенству. Так же, как и в русской действительности, светское начало физически, через насилие, побеждает. Тщеславие Максимианово торжествует, однако духовная победа, по мысли автора, принадлежит Димитрию (второе действие, 5-е явление). Слава Димитриева заявляет о скоротечности земного, т. е. светского:
Максимиана в весь мир все проклинаше,
Ад же гортань на него свою простираше…[337]
Димитрий же становится святым, слава его «ввеки пребываете (с. 90–91). Таким образом, в пьесе отдаётся предпочтение духовному началу. Главный герой, делая выбор, задаёт себе вопрос: «Лучше ли боятися царя земного или небесного?» — ответ Димитрий и автор пьесы дают в пользу духовного начала, осуждая деспотизм гонителей православия. При сходстве тем (обращение от идолопоклонничества к христианству), при сходстве исходного материала (образы святых православной церкви, летопись, жития), Ф. Прокопович и Е. Морогин по-разному ставят и разрешают проблемы в своих пьесах, придают им разную идейную направленность. При этом, несмотря на противоположность своих идейных воззрений, авторы сопоставляемых пьес близки в художественном воплощении замысла произведений. В обеих пьесах имеются такие структурные элементы, как пролог, антипролог, по объему пьесы почти совпадают (хотя количество действий разное: во «Владимире» – пять действий, в «Венце Димитрию» – два), обе пьесы написаны силлабическими стихами (13-сложник с цезурой после седьмого слога), однако в пьесах эта метрика не везде выдерживается. Так, песня Прелести во «Владимире» строится на иной метрической основе, то же и в «Венце Димитрию»: Усердие христианства (аллегорический персонаж) весьма напоминает и стенаниями, и метрикой песню Прелести.
Есть определённое сходство между образами Максимиана и Владимира: оба могущественные правители, оба отличаются силой характера, но Владимир – более мощная, интеллектуально более значимая фигура.
Главное же, на чём основано жанровое родство пьес, это наличие в них комедийного начала, которое не выносится в интермедии, а входит в качестве составного
Пьесы столичных и провинциальных театров первой половины XVIII в.: Ранняя русская драматургия: XVII в. – первая половина XVIII в. М., 1975. С, 606.
Елеонская А. С. Творческие взаимосвязи школьного и придворного театров в России // Пьесы столичных и провинциальных театров первой половины XVIII в.: Ранняя русская драматургия: XVII – первая половина XVIII в. М, 1975. С, 31.
Там же. С. 32.
Морогин Е. Венец Димитрию… // Пьесы столичных и провинциальных театров первой половины XVIII в.: Ранняя русская драматургия: XVII в. – первая половина XVIII в. М., 1975. С. 90. Далее в данном разделе страницы указываются в тексте.
