«Красная новь» А.К. Воронский писал: «Художественный образ – образ синтетический. Он создается особым творческим усилием, но в известном соответствии с действительностью. Действительность нельзя игнорировать, человек не может отнестись к ней с безразличием. Он творит «вторую природу», но если он будет творить ее, не сообразуясь с реально данным нам миром, он возведет лишь одну вавилонскую башню»[39]. В творчестве картина мира создается во взаимосвязи с явлениями социально-культурной жизни автора, «достигается это в произведениях искусства, прежде всего, наличием соответствующей эмоциональной доминанты, общего смутного чувства, не поддающегося логическим расчленениям, но несомненного»[40]. Природа художественного акта, по мнению А.К. Воронского, в своей основе имеет интуицию, которая оказывается индивидуализированным видением основ бытия, «ощущением прочной данности мира». Концепт, являющийся единицей ментальности, отражает реалии, осваиваемые человеком в процессе его жизни. Авторский концепт, некий идеальный конструкт художника слова, связанный с оценочным отношением писателя к миру, имеет определенный вектор: мифологический, нравственно-религиозный, философский[41], создающий через авторскую систему координат концептуальную картину мира.
Философская проза А.В. Иличевского представляет собой внутренний монолог героя, вглядывающегося в контуры окружающих его явлений. Цикл коротких рассказов «Окна» отражает бытийную включенность человека в процесс под названием «жизнь». Мыслящий своими категориями субъект подробно исследует жизненные факты, снабжая их аналитическим комментарием. Концепт «окно» автор подвергает кодировке через личностные образы-чувства и «универсальный предметный код»[42]. «Окно» в тексте А.В. Иличевского не имеет постоянного значения за счет контекстного приращения смысла, скрытых культурных ассоциаций и аккумулирует в себе различные коннотации, в том числе название компьютерной операционной системы.
Концентрация мифопоэтического. Создавая картину мира, автор обращается к опыту духовной культуры народа: «Я скажу то, что вижу (это и будет мрак). Но сначала о свете, которым зрю» («Окно I»). В Древней Руси бытовало представление о Вселенной как «тереме Божьем» с небесным оком – солнцем», «на ставнях нередко изображалось солнце или даже солнце с глазом, а иногда форма окна имитировала глаз и солнце»[43]. Отобранные автором зрительные образы вбирают в себя общечеловеческую память. А.В. Иличевский соотносит свет с закатом, который «пятится словно рак, полыхая клешнями, в ночи пору», объясняет внутреннюю конфликтность внешней алогичностью. Название миниатюры «Окно I» транслирует аспект, базирующийся на фольклорном материале – сказках (например, запрет выглядывать в окно): «Тело под небом на стреме стоит стоймя, ночь льнет холодной щекою к его лицу, растекаясь по полю, как чья душа, лунным светом, чтоб видима знать кому» (40). Этимологически «окно» восходит к слову «око», выделяется
Воронский А.К. Искусство видеть мир // Искусство видеть мир. Портреты. Статьи. М.: Сов. писатель, 1987. С. 552.
Там же. С. 555.
Погосян Р.Г. Концепт «судьба» и его языковое выражение в поэтическом тексте Ф.К. Сологуба: автореф. дис…. канд. филол. наук. Пятигорск, 2005. С. 11–16.
Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Н.И. Жинкин / Язык – речь – творчество. М.: Лабиринт, 1998. С. 146–162.
Красноперова А.В. Символика крестьянского быта в культуре Древней Руси // Studia culturare. Вып. 2. Альманах. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 140.
