плохо? Не совсем ещё безнадёжный? Может не безнадёжный, а надёжный? Опустим приставку-то. Надёжный сноб! Так уже лучше. Хотя бы потому, что смешнее.
15 марта (суббота), ночь
Нет большей трагедии для мужчины, чем полное отсутствие характера (С. Довлатов).
Сноб так сноб!
17 марта
Я щас подумал…
Если бы вещи, подобные запискам, позволял себе в публичной жизни, то наверняка не избежал бы предостережений, мол, в старости будешь ворчуном, пердуном и бубнилой. А так, вольностей себе на людях не позволяю, и – милейший человек-с!
Дневник – это своего рода лакей. Слуга, брошенный в одно погребище вместе с усопшим хозяином. Некая компенсаторная возможность сказать себе всю правду о себе. Не подыхать лицемером двадцать первого века. Выпустить вонь из себя, помочь выстраться душе своей – освободить в ней место для Человека. Предугадываю заранее, что ничего из этой затеи не выйдет. Но, как проникало в нас из вечного стиха: «Авантюра не удалась, за попытку – спасибо».6
Семейный триллер. Продолжение
«Он явно нервничал. Недавняя лёгкость и умиротворение бросили его ради других. Родной город казался безразличным – и это раздражало. Он шёл рывками, скрипя зубами от злости, и даже не озирался – так всё вдруг опротивело. Ноги привычно несли его по маршруту домой, лицо хранило печать злобного невмешательства.
И вдруг его взгляд, тупой и разбитый, как стёклышки очков, прояснел. Среди мутных и ненужных силуэтов выдвинулась фигура. Девушка двигалась, будто плыла, мерно покачивая бёдрами и кокетливо увиливая от липкого внимания прохожих. Темноволосая, в белом обтягивающем платье до колен с глубоким вырезом на груди и в открытых белых туфельках на шпильке! Она выделялась в толпе не просто красотой, а какой-то исключительной особенностью, загадкой более непостижимой, чем улыбка Джоконды. Перед такой силой обычно рассыпаются в прах самые непробиваемые двери. Подошвы таких ножек, как правило, умащены слезами самых чёрствых самцов. Такие улыбки проскальзывают в сердца самых закоренелых интровертов, разжигая в них неведомый огонь жизнелюбия.
Такие улыбки пронизывают насквозь, как иголки сердца бабочек в гербарии коллекционера. И Он застыл – беспомощно, точно коряга посреди людского течения, и колыхнулся не раньше, чем девушка скрылась из виду, нанизав его потрясение на каблучки. «Какая она красивая! – осилил Он вслух. – Глаза! Волосы! Осанка!.. А улыбка! Боже мой, улыбка!.. Как жаль, что больше никогда…». Он не договорил. И даже не успел додумать. Обречённые мысли прервало что-то молодое и смелое, которое схватило его за лацканы и швырнуло бегом в ту сторону, куда скрылась его прекрасная и таинственная незнакомка.
«Чёрт!.. Растерялся, как первоклассник! Женился, что ли – хватку потерял», – Он всё тянул шею, всё высматривал совершенный образ,
Из спектакля «Юнона и Авось» московского театра Ленком. (С. О.)
