Ухэл задумался. Староста был нетипично приветлив с ним, и это отношение было для него загадкой. – Почему ты не боишься меня, как другие люди?
– Я помню тебя ребенком, Тургэн. и я вижу в тебе все того же шустрого мальчишку. К тому же, я честный человек и чту закон. Мне нет нужды бояться палача.
Ухэл снова кивнул. Дружеское отношение грело его душу. Однако, что ответить старосте, мужчина не находил. Но у него был вопрос, который, время от времени, бередил его сердце.
– Ахлаг, – позвал Тургэн. – Моя семья. Я не видел их на площади.
– Они уехали, – староста ответил быстро. – Почти сразу, как тебя забрали.
Ухэл кивнул. В глубине души он понимал, почему они так поступили. Скорее всего, боялись снова встретиться с сыном, когда ему придет время вернуться.
– Что ж. Так даже лучше.
Глава деревни нахмурился, коротко махнул рукой, обошел собеседника и усталой походкой направился обратно в деревню.
Когда палач подошел к дому, ему навстречу выбежала Охин. Девочка со страхом смотрела на окровавленный топор в руках палача. Она не присутствовала на наказании сына мясника – Ухэл ее не пустил.
– Я сейчас уйду, – сказал ей Тургэн, – пойду к реке, а вернусь к утру. Запри дверь на засов, а если кто-то будет меня искать, сразу скажи, где я. Но дверь не открывай, поняла?
– Да, Ухэл, – послушно отозвалась девочка и убежала в дом.
Мужчина подошел к сараю, взял лежащий у порога заранее подготовленный дорожный мешок и отправился в путь.
Мыть топор в реке было одним из ритуалов, которому его обучил шаман. Это действо было обязательным. Кровь преступника должна утечь по воде, топор должен быть отмыт глиной и заново наточен.
– Так велят Боги, – отвечал шаман на все расспросы мальчика. Вообще, это был его самый частый ответ. Он не славился общительностью, никаких теплых отношений между ним и воспитанниками не было.
– Ты должен чтить наших Богов, Ухэл, но никогда не обращайся к ним с молитвой. Они отметили тебя тем, что велели стать палачом, наградили даром безнаказанности за убийство, большего тебе желать нельзя.
– Да, Багш, – отвечал мальчик, не смея перечить.
Ухэл спустился к воде, снял с себя всю одежду, взял в одну руку топор и, зачерпнув другой рукой глины с берега, вошел в реку. Когда вода стала ему по пояс, Тургэн опустил в нее лезвие и омыл топор. Затем натер его глиной, а в конце и сам нырнул в реку с головой. Он любил этот момент ритуала. Его мысли очищались, вся тяжесть дня утекала вместе с запекшейся кровью, смываемой с лезвия топора быстрым течением. Когда в легких не осталось воздуха, палач вынырнул на поверхность и вернулся на берег.
Ухэл быстро оделся и развел костер, потом достал из дорожного мешка точило и, сев у огня, взялся за топор.
Время шло медленно. Звон точила о лезвие раздавался по округе. Ухэл старался ни о чем не думать, но в голову непрошено лезли мысли о прошлом.
– Я боюсь, Багш. Я не справлюсь, – плакал мальчик, когда шаман первый раз оставлял
