Вечеринка только начинается.
Сенк счел записку бредом и решил выяснить завтра на работе – не разыграл ли его кто‑нибудь из коллег.
– Ну? – Матильда выжидательно налегла на стол. С обратной стороны записки на нее смотрел синий слоненок без бивней.
– Что «ну»? Разогреть тебе суп?
– Что в записке? – Матильда обиделась.
– Ты же рисовала на ней. И не прочла?
– Читать я умею, но я ничего не понимаю в таких записках.
Сенк еще раз отхлебнул чаю.
– Совершенно верно. Потому что суп не ешь.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Ты ведь в самом деле его не ешь. Какие уж тут шутки.
– Ну Сенк…
– Не Сенк. Суп.
– Давай в преферанс? – оживилась Матильда. – Я выигрываю – и ты покупаешь мне круассаны. Ты выигрываешь – и все, я ем суп. Даже разогретый.
– Нет, играть с тобой я не буду. Ты жульничаешь. Да и потом, я не в форме, – Сенк в пару глотков опустошил чашку и отнес ее в раковину.
– Тогда на тебя ляжет вина за голодающих детей города.
– Окей. Я согласен.
Сенк еще раз посмотрел на часы. Минутная стрелка отдувалась за двоих.
– Ну что, уже почти половина. Пойдем?
Матильда тут же отвлеклась от мрачных мыслей о супе.
– На Черный?
– На Черный.
– Пойдем!
Они столпились в прихожей – если толпой можно назвать двух людей, – обуваясь и путаясь друг у друга под ногами.
Сенка иногда настораживала эта непосредственная, невинная радость, возникающая на лице сестры, когда ей сулят участие в афере. Чистый восторг. Эти военные походы, совершаемые по субботам, служили теперь не столько корыстным, сколько воспитательным целям. Матильде предстояло многое понять. Многому научиться. Она и так знает немало, как для своего возраста. Но этого недостаточно. Универсальный опыт. С тех пор, как Сенк нашел стабильную работу и необходимость добывать деньги «на стороне» отпала, Черный Рынок был плавно задвинут на периферию и превратился в развлечение. Признанный мастер, тончайший психолог ушел в неофициальную отставку своего неофициального ремесла. Но бросать его окончательно было жалко. Слишком много труда, слишком много хороших приемчиков наработано за годы практики. Еще когда были живы родители, Сенк, голый‑босой‑голодный, кормил всю семью коммерческими махинациями. Хотя даже махинациями назвать это было сложно. Махинациями это значилось на бумажках педантичных полицейских, неоднократно ловивших его «по молодости, по глупости». Если бы вы родились в городе Ж, вы бы знали, что столкнуться с полицией на Черном Рынке – все равно, что наступить на лапу саблезубому тигру. Ужасающе и маловероятно. Полицаи по‑своему красноречивы. Изобретательны. Охотники до дешевого веселья. Но придраться к Сенку всерьез все не удавалось: у него был разработан кодекс игрока,
