чтобы нарушить давнее правило – о покойниках хорошо или ничего. Что бы он говорил сейчас, если бы не каверзный лед, защитивший реку от еще одних нечистот, порожденных человеком? Ревницкий высказал бы личную обиду парню на его отца, на его упрямство и даже глупость. Но, возможно, что тот был в какой-то мере и прав. Вот во что Ревницкий ввязался? Кем сейчас стал он, окунувшись с головой в этот славный новый мир? Могильщиком? Его, офицера советской армии, военного инженера, очень быстро перемолола новая среда «коммерсов», бандитов, проституток, валютчиков, торгашей. Никому не нужен был его послужной список, какая-то там честь, какой-никакой интеллект, только дерзость и рискованность. Деньги ведь достаются только самым отчаянным, никакой талант не мог заменить наглость. Вот и сейчас он с уже привычным для себя нахальством творит свои делишки чуть ли не на глазах у по сути мальчишки, а тот и не понимает ничего.
– Сколько тебе сказать хотел, но тебя ведь будет мама ругать, если поздно приедем, так ведь? – и Ревницкий бряцнул часами на запястье.
– Не будет. Она сегодня в ночную. А куда мы приехали?
– Понятия не имею. Мост. Река. Впервые сюда приехал, даже на указатели не смотрел, – одумавшись, Ревницкий тут же попытался успокоить: – Не волнуйся, дорогу я запомнил. Назад мы вернемся. К самому дому тебя привезу.
– Я и не беспокоюсь. Раньше, если бы я узнал, что вы едете, сами не зная куда, то ни в жизнь не сел бы, не понимал таких людей, а сейчас меня это даже не удивляет. Убедился, что в жизни только так и бывает, люди поступают так, что другой не поймет их никогда.
– Ну, ты знаешь, у меня так очень редко. В основном маршрут проложен четко: из-за бугра – домой, из дома – за бугор. Те, кто сейчас на коне в нынешние времена, те поступают, может, и жестоко, эгоистично, но всегда осмысленно. Не все, правда, смогли освоиться, вот те, действительно, блуждают в потемках…
– Я тоже так думал, что вот у таких, как вы, – Юра замолк, думая, не стоит ли извиниться, не прозвучало ли это чересчур грубо, но потом продолжил: – все четко, ценности определены и все действия определены жесткой логикой, но вот удостоверился, что это не так, что часто творите сами не осознавая что, защищаете не пойми что, может, больше на показуху работаете, но вот смысла в действиях нет и у вас.
– Это ты сейчас о… – Михаил и сам понял, что Юра не об отце. – Ты сейчас вообще о ком говорил?
– Да так… вспомнил… боевик недавно смотрел, – соврал Юра, что было сразу слишком заметно.
– А ну это же фильм, в фильмах все не как в жизни!
Он посмотрел на сидящего рядом с ним парня, который, казалось, был счастлив просто от того, что уехал далеко, что, возможно, сейчас ничего не напоминает ему об отце. И Ревницкий не смог начать разговор, посчитал, что еще не время, что еще будет возможность поговорить с Юрой. Во всяком случае не здесь, не на мосту, когда на весеннем льду все еще лежит… А может, мальца привлечь сейчас? Утянуть на кривую дорожку, от которой отказался
