для меня, Билли. Я, видно, не настроен на его волну. Бертрам однажды сказал, что Сирил как чувствительная струна: не отзовется, пока не найдешь верную ноту. Признаюсь, я ее еще не нашел.
Билли засмеялась.
– Кажется, я понимаю, что он имеет в виду. И он прав. Теперь я начинаю понимать, какой диссонанс я внесла в его жизнь, пытаясь подружиться с ним три года назад. Как его музыка?
– Он, конечно, играет очень хорошо, но настолько капризен, что уговорить его непросто. Ему нужна особая обстановка, идеальный инструмент и чуткая публика. Говорят, написал какой-то сложный трактат о музыкальной гармонии.
– А музыку он пишет, как раньше?
– Вот уж не знаю. Я слышал пару раз что-то из его сочинений, но их невозможно слушать! Заунывные, медленные и мрачные, как стенания неупокоенных духов.
– А мне нравятся стенания неупокоенных духов, – заявила Билли с неясной обидой.
Колдервелл с удивлением поднял бровь.
– Что ж, я предпочитаю духов разумных и радостных.
Помолчав недолго, Билли задумчиво сказала:
– Меня удивляет, почему никто из них троих не женится.
– Вы просто их плохо знаете, иначе бы не удивлялись, – заметил Колдервелл. – Сирил, по словам Бертрама, терпеть не может женщин и прочие неудобства. Уильям очень мил, но не годится для брака. Отец говорит, – тут голос Колдервелла смягчился, – что не встречал такой любящей пары, как Уильям и его юная жена. Но она унесла сердце Уильяма с собой в могилу. Вернее, то, что осталось от его сердца после смерти ребенка. У него был сын, который умер.
– Я знаю, – вздохнула Билли, – тетя Ханна рассказывала. А как же Бертрам? Вы ничего о нем не сказали.
– Бертрам! – воскликнул Колдервелл. – Билли, он не способен всерьез влюбиться в девушку. К тому же ни одна из них не поверит, что он говорит серьезно. Он умеет восхищаться девичьим поворотом головы или подбородком, но рассматривает женщин как модели для портетов. Не более того. Теперь вы понимаете, почему никто из них не женится?
– Я уверена, что когда-нибудь один из них женится обязательно, – ответила она уклончиво.
Колдервелл с тревогой заглянул ей в глаза и неожиданно спросил:
– Билли, вы выйдете за меня замуж?
Билли нахмурилась, но глаза ее смеялись.
– Хью, я велела вам больше не спрашивать об этом!
– Я не буду, если вы скажете мне «да» прямо сейчас.
– Хью, почему вы не понимаете, что я говорю серьезно! – крикнула она и отвернулась, сверкнув глазами. – Мне кажется, Хью, что даже Бертрам ведет себя менее абсурдно, чем вы!
Колдервелл засмеялся, одновременно мрачнея, и вопросительно посмотрел на Билли. Потом постарался шуткой сгладить неловкость, чем вызвал у Билли невольный смех. Через несколько минут он попрощался с девушкой, но тень тревоги так и не исчезла из его глаз.
Билли была постоянно занята. Столько существовало вещей, которые она мечтала сделать, а в сутках было так мало часов! Прежде всего, музыка. Девушка немедленно начала брать уроки у одного из
